Убить бессмертного, или Электрическая церковь
Шрифт:
Оурел приподнял бровь. Тай у меня в ухе простонал. Оурел опустил взгляд на мою руку.
– Кейтс, какое дивное оружие! Ты уверен, что ты профессионал? Если бы у нас была гильдия, не факт, что тебя туда приняли бы… Ладно, давай брать ситуацию под контроль. Разорвем твоего старого дружка на клочки, во избежание. Что скажешь?
Я кивнул.
– Выбора не вижу.
– Я первый, отвлеку огонь на себя, - тут же сказал Оурел.
Я хотел было возразить, но заставил себя молчать. Нечего мериться длиной членов со стариком и получить за это пулю в лоб. Если самый знаменитый в мире стрелок хочет что-то мне
Оурел неприятно подмигнул мне, толчком открыл дверь и выскочил наружу, сразу упал и покатился, а за ним завжикали пули. Я кинулся в противоположном направлении. Дверь закрылась. Я забежал за угол и прижался к стене. Ну, если эта чертова пушка не взорвется у меня в руке, я в дамках.
– Кейтс, вас теперь двое?
– крикнул Доусон. Его голос звучал точно так же, как у всех монахов, которых я имел несчастье слышать.
– Не знал, что ты увлекаешься нелегальным клонированием! Но ты забыл, что теперь у меня есть религия, и религия говорит мне: первый человек, который выбежал отсюда, носит имя Кейниса Оурела, пол мужской, родился в Филадельфии, возраст пятьдесят семь лет. Кенни, ты ли это? Вряд ли. Я почти уверен, что Кейниса расстреляли шесть лет назад во время операции в Могадишу. Хотя тела мы так и не обнаружили, верно? Полагали, что от тела слишком мало осталось… С другой стороны, ты мог ожить. Ты числишься в списках разыскиваемых…
Я набрался смелости и выглянул. В сантиметрах от моего лица тут же ударили три пули. Я резко отпрыгнул, щеку ожгло каменными осколками. Я ужаснулся: это какая же быстрая у него реакция, что тени, дождь и мой опыт ничего не значат!
– Теперь все иначе, Кейтс! У меня охлаждающие вентиляторы и броня. У меня сеть и резервные устройства. А знаешь, что ты со мной сделал? Ты меня убил! Я все помню! Ты знаешь, что значит быть системным копом и лишиться значка? Мне оставалось несколько дней жизни. Эти суки выстраивались в очередь, чтобы меня мучить. И тут ухмыляющийся робот решил поговорить со мной о спасении! Я захотел открутить ему башку и посмотреть, что внутри. И что сделала эта сволочь? Отстрелила мне яйца!
Я подумывал, не выглянуть ли еще раз, когда в ухе протрещал голос Кита.
– Справа от вас, мистер Кейтс, напротив здания через улицу, - сказал он и отключился.
Я закрыл глаза и мысленно представил, где это.
– И знаешь, что?
– продолжал Доусон.
– Я… - Его голос стих, и я услышал четыре быстрых выстрела, а потом, как мне показалось, Оурел выругался.
– Я рад, что из-за тебя меня выперли из полиции. Рад! Рад, что эта долбаная машина отстрелила мне яйца и оставила истекать кровью на улице. Рад, что монахи запихнули меня, орущего от боли, в ховер и что мне живьем отпилили голову!
По моей спине побежали мурашки. В ухе снова включился голос Кита.
– Кейтс! Двигается! Он…
Я бросился вниз и в сторону. Стена позади взорвалась осколками и пылью. Я пополз так быстро, как только мог, потом встал, сдирая кожу с ладоней, и побежал. На углу сделал обманный финт: в последний момент рванул в другую сторону, на открытое пространство, повернулся и наугад выпалил три раза из старого револьвера. Не дожидаясь результата, бросился вперед, чтобы спрятаться за домом.
– Не попал!
– прокричал Доусон.
– Но не суди себя слишком строго! У тебя нет квантовых
Я побежал дальше. За мной раздалось еще пять выстрелов и торжествующий крик, явно человеческий.
– Оурел его задел, - прошептал Кит в мое ухо. Зачем шептал, непонятно.
– Реакция у них, однако! Монах почти цел. Бежит к тебе, по твою душу.
Мне очень хотелось покрыть его матом, просто дыхания не хватило. Я представил всю сцену в голове, позицию каждого игрока. Повернул к стене и резко поменял направление - побежал обратно к Доусону. Старый трюк: Доусон вдруг оказался между нами. Как только в дождливом сумраке возникла расплывчатая фигура монаха, я прицелился и выпустил три последние пули. Оурел добавил от себя еще пять. Я бросился в сторону, в тень, и затаился. Тихо. Через секунду в моем ухе зазвучал голос Кита:
– Ушел.
– Черт!
– прошипел я и сел, тяжело дыша. Оурел подошел ко мне. Как будто и не запыхался.
– Даже не верится, Кейтс, - медленно произнес старик, перезаряжая пистолеты.
– Вынужден признать: если бы ты не отвлекал этого оловянного солдатика, он мог бы меня прикончить. Впервые вижу, чтобы кто-то так быстро двигался!
Я молча смотрел на него. Как мне надоело, что за мной постоянно гоняются! Если из Нью-Йорка прилетит еще какой-нибудь призрак, я уж и не знаю, что делать.
Оурел засунул пистолеты в кобуры и помог мне встать. На секунду задержал мою руку в своей, внимательно осматривая меня, потом дотронулся до моей щеки.
– Повезло тебе, - сказал он, показывая мне пальцы. На них блеснула черным кровь. Я коснулся пропоротой щеки. Она тут же запульсировала.
И тут в ухе ожил наушник.
– Кейтс, сюда! Таннер включила телевид в ховере. Ты должен на это посмотреть.
Глава 23. КРАСАВЧИКОМ ТЕБЕ НЕ БЫТЬ
По дороге назад Оурел молчал. Я тоже. Щеку жгло - как бы не пришлось зашивать. Интересно, додумался ли кто-то взять аптечку.
Пройдя футов десять, Оурел остановился и повернулся ко мне лицом.
– Это был пробный заход. Я кивнул.
– Теперь он знает, что я здесь, как защищено здание и с кем ему придется иметь дело.
– Я вздохнул.
– Он вернется.
Оурел кивнул с непроницаемым видом.
– Но не сюда. Он понял, что сюда нельзя пробраться незаметно. Да и мы задали ему жару.
– Старик помолчал.
– Знаешь, Кейтс, впервые за тридцать лет мне показалось, что меня могут убить.
Я моргнул.
– Тридцать лет? Я каждый день об этом думаю. Он вперил в меня свои серые стальные глаза.
– А ты один из этих фанатов, да, Кейтс?
– Каких еще фанатов? Он пожал плечами.
– Революционеров. Которые хотят изменить мир. Покончить с Системой.
Я уставился в пол. Мне было неловко и в то же время обидно.
– А тебе все это дерьмо не надоело? Тем более после «Дунвару».
Я снова посмотрел ему в глаза.
– Ну да.
– Он приставил себе к виску палец, имитируя пистолет.
– Если бы я мог всадить пулю в мозги Системы, я бы это сделал. Но я реалист. Человеку надо что-то есть.