Убить ее!
Шрифт:
– Нет. Не слышала.
– Может, там был кто-то еще, кроме Нонны?
– Нет.
– И вы готовы поклясться Аллахом, что человеком, который застрелил вашего мужа, а потом надругался над вами, была именно Нонна Токаева? Можете ли вы поклясться, что узнали ее, и это несмотря на то, что, по вашим собственным словам, в трейлере было темно и вы не видели ее лица?
– Да. Клянусь.
Стояла мертвая тишина, когда секретарь суда закончил читать показания вдовы и, свернув листки, передал
Судья Балаев бросил взгляд в сторону Семена Рохмана:
– Хотите ли вы, как защитник подозреваемой, что-нибудь сказать? Может быть, у вас есть какие-нибудь сомнения? Или просьбы?
Рохман в это время склонился к уху Нонны.
– Не нравится мне, как они настроены, - прошептал он.
– Не думаю, что у нас есть основания просить, чтобы тебя выпустили под залог. Полагаю, будет куда безопаснее для тебя же самой побыть пока в тюрьме, а я в это время попробую собрать доказательства, чтобы подтвердить твои слова.
– Делай, как считаешь нужным, - ответила Нонна. Адвокат поднялся:
– Нет, господин судья, ни сомнений, ни просьб. В свете вышеизложенного я считаю необходимым отозвать свою просьбу об освобождении обвиняемого под залог.
– Тогда на основании приведенных показаний и всех собранных в ходе дознания улик я считаю, что обвиняемый должен предстать перед судом по обвинению в убийстве Рафы Цыбина и зверском изнасиловании его жены.
Зал суда будто взорвался - шумом, криками, свистом. Чуть ли не впервые зрители были удовлетворены решением судьи.
– Арестованная по-прежнему остается в тюрьме.
Нонна поднялась и в упор посмотрела на Альберта. Побледнев, он сидел, прикрыв ладонью лицо, как будто стеснялся, а злобная улыбка на лице Тарика стала еще шире.
За спиной Нонны стоял Семен Рохман.
Судья Балаев хмуро посмотрел на Нонну, потом перевел взгляд на Рохмана:
– Как защитник обвиняемой, вы можете потребовать дальнейшего расследования или, если угодно, вызвать в суд любых свидетелей, которые могли бы подтвердить слова подзащитной. А до этого я передаю подозреваемого в руки полиции с условием содержания в тюрьме острова Артем вплоть до того дня, когда состоится суд. А теперь слушаю вас, адвокат. У вас есть какие-нибудь просьбы?
– повторил он.
– Нет, нет, - адресуясь к суду, произнес Рохман. В голосе его прозвучало нескрываемое презрение.
– Поскольку это всего лишь предварительное слушание, а только суд вправе выносить свое решение, когда речь идет о столь серьезном обвинении, которое выдвинуто против моей клиентки, я подожду.
Я, как и любой адвокат на моем месте, считаю свою подзащитную невиновной, предъявленные ей обвинения - ложными и ошибочными. Но в настоящий момент не считаю нужным что-либо предпринимать.
Высокомерный тон этого заявления задел самолюбие толпы. Ропот среди взволнованных зрителей стал еще громче, послышались возмущенные выкрики.
Нонна хорошо понимала, что творится в их головах. И она сама, и Семен были отпрысками старинных, уважаемых семей, принадлежавших к сливкам местного общества, со связями в самых высоких политических
Никто не сомневался, что будут задействованы все рычаги, чтобы вытащить ее на свободу. Она даже пожалела, что старина Семен держался так вызывающе высокомерно. В конце концов, нет ничего страшнее возмущенной толпы. А сейчас в сгустившейся атмосфере острова явственно попахивало судом Линча.
– В таком случае, - произнес судья Балаев, - суд передает задержанного под опеку полиции для содержания под стражей в тюрьме острова Артем до того времени, как будет объявлен день суда по обвинению в убийстве и изнасиловании.
Полковник Назиев тронул Нонну за локоть:
– Все, пошли наверх, Нонна! Похоже, на сегодня твои испытания закончились.
– Похоже, - согласилась Нонна.
Глава 13
Наконец она осталась одна. Если не считать шарканья и плеска воды, когда уборщик возил шваброй по полу возле ее камеры, она была совершенно одна. И знала, что ни единая живая душа не появится здесь до позднего вечера.
Нонна заметалась из угла в угол. Вспомнив, как ее едва не растерзали еще до суда и как потом толпа в зале суда криками и улюлюканьем встретила решение судьи, она поняла, что в этом острове все, от мала до велика, разве что кроме Альберта да еще Семена Рохмана, твердо уверены в ее виновности.
И суд над ней станет таким же фарсом, как и предварительное слушание. Все - и показания свидетелей, и улики - все против нее, а следовательно, у нее не осталось ни единого шанса доказать свою непричастность к убийству.
Обе пули были выпущены из ее пистолета. Экспертиза неминуемо подтвердит, что именно эти пули оборвали жизнь Рафы Цыбина. Ее саму нашли, можно сказать, на месте преступления. Назиев, Акиф Алиев и Джейхун это подтвердят. А доктор Урфан и медсестра засвидетельствуют изнасилование, а также и тот факт, что ее служебное удостоверение было найдено зажатой в руке несчастной, - яркое свидетельство того, что она отчаянно сопротивлялась.
А потом Элла, бледная после выпавших на ее долю испытаний, но от этого еще более хрупкая и трогательная, предстанет перед судом для того, чтобы дать показания, в мельчайших деталях расскажет о том, как все произошло в ту злосчастную ночь. Когда ее попросят назвать имя того, кто надругался над ней, она назовет ее.
А спустя несколько недель или месяцев, это уж как получится, после того, как Семен Рохман испробует все возможные способы отсрочить приговор, Альберт станет свободным. И все закончится. Может расстрел, может быть 15 лет строгача, все же кажись расстрел, пуля в затылок, и все, прощай жизнь! Ангелы с ключами радостно встретят ее у райских врат.
Если, конечно, ее не линчуют еще раньше.
Нонна пыталась заставить себя думать. Не могла. Хотя прекрасно знала, что просто не имеет права предаваться отчаянию. Может быть, это ее последний шанс разобраться, наконец, что или кто стоит за всей этой, поистине дикой историей.