Убить ее!
Шрифт:
– А ты сам что об этом думаешь?
– Ну, как тебе сказать? Старик за тебя горой. Сказал, что верит каждому твоему слову. А я.., черт его знает. Сам не понимаю. И тому есть несколько причин. Твой собственный шурин, к примеру. Вернее, то, что он мне рассказал. Я уже успел с ним поговорить. По его словам, вы с мужем в последнее время не очень-то ладили друг с другом.
– А что говорит Альберт?
– Ничего. Вообще ничего, так, произнес несколько ничего не значащих слов. Правда, у меня сложилось впечатление, что у него на родине, по крайней мере в тех кругах, в которых он вращался, прежде чем стать твоим мужем, обсуждать
– Что-то вроде этого. Да и я этого, признаться, не люблю. Могу сказать только одно: когда я вышла из дому, то была полностью удовлетворена. И мне не было никакой нужды кидаться на Эллу.
Акиф высказался по этому поводу еще категоричнее, чем Назиев:
– Тогда пусть Семен Рохман вызовет твоего супруга как свидетеля и заставит его все это подтвердить! И если они поверят ему, то признают тебя невиновной в ту же минуту! Господи ты, Боже мой, имея мужа, прекрасную перспективу, надо быть полной идиоткой, чтобы заглядываться на кого-то еще! Искать нетрадиционный секс!
– Высказавшись, Акиф повернулся к выходу.
– Ладно, пока. Завтра постараюсь заглянуть!
– Почему завтра?
– Собираюсь смотаться в "Катамар".
– Зачем?
– Хочу полюбопытствовать, что за репутация была у этой дамочки, пока она еще не стала госпожой Цыбиной. Пока что у меня нет ни малейшего понятия, с чего бы ей вздумалось с таким усердием подталкивать тебя к расстрелу или долгой отсидке в тюряге. Но когда имеешь дело с женщиной, всякое возможно, сама знаешь.
– Ты едешь один?
– Нет, Джейхун вызвался съездить со мной. Так мы вернемся куда быстрее. Идея, честно говоря, Семена Рохмана, но мне она пришлась по душе.
На лице Нонны отразилось неподдельное изумление.
– Знаешь, а не слишком ли ты усердствуешь, особенно для человека, который еще сам не решил, во что ему верить? Сняв кепку, Акиф утер вспотевший лоб.
– Может, ты и права, - признался он.
– Я ведь в общем-то не стыдливая лилия, сам знаешь. Но в одном могу поклясться - упрятать за решетку невинного человека никогда еще не старался. Если это ты прикончила Цыбина, позабавилась с его бабенкой, то я первый буду рад, когда тебя отправят в колонию. Даже предложу свои услуги, чтоб сопровождать. Но сейчас, даже несмотря на показания Эллы, а к ним вроде бы не придерешься, все равно сдается мне, что-то тут нечисто. Ну и поскольку, вероятнее всего, это последнее дело, над которым нам со стариком придется работать вместе, мы решили во что бы то ни стало докопаться до истины.
– А с чего ты взял, Акиф, что это - ваше последнее дело?
– Эх, девочка, да ведь сейчас на улице Багирова больше репортеров, чем пьяниц. И с каждой минутой их становится все больше. Приехали даже телевизионщики из Баку, воткнули свою камеру прямо напротив заведения "Хазар", представляешь?! Я-то сам не видел, но только что звонила жена Таира Урудова, она и рассказала. Похоже, бабенка все утро проторчала у телевизора - заявила, что просто не понимает, что это за городок, в котором она прожила всю жизнь! Забавная штука жизнь, верно? Когда мы с ног сбиваемся, чтобы обелить невиновного, в нас тычут пальцами все, кому не лень!
– Интересно, как это скажется на ребятах из Баку? Акиф снова нахлобучил кепку на голову.
– Сама знаешь. К тому времени как мы с Джейхуном вернемся из "Катамара"
Акиф зашагал по коридору. Минутой позже по цементному полу твердо прошмякали другие каблуки. И с той же самой корзиной в руках появился Альберт. Ухватившись за решетку, он с тревогой вглядывался в лицо жены.
– Ваш супруг решил принести вам обед, - объявил помощник шефа, отпирая дверь.
– Шеф сказал, чтобы я его впустил. Только вот с какой стати?
– недовольно проворчал он.
Передав корзинку Нонне, Альберт осторожно присел на самый краешек топчана.
– Спасибо, - горько процедил Альберт.
– Вы были так добры.
Пожав плечами, помощник шефа удалился. Альберт повернулся к Нонне:
– На этот раз завтрак поплотнее. Времени было немного больше.
Нонна уселась возле него и приподняла с корзины крышку. Здесь были горячие, только что испеченные бисквиты, посыпанные сахарной пудрой, жареный цыпленок с аппетитно хрустящей корочкой. Нонна вдруг почувствовала зверский голод. Ей со вчерашнего дня не удавалось поесть по-человечески. Она принялась уписывать за обе щеки принесенное Альбертом, даже не замечая, что заедает куриную ножку или грудку пирожками со сладким картофелем.
– Тебе вовсе не обязательно таскать мне еду, милый. В нашем суверенном Азербайджане заключенным не дадут умереть с голоду, кормят.
– Но ведь не такой же вкуснятиной?
– Конечно! Ничего похожего!
Нонна продолжала поглощать все, что он принес. А про себя думал: нет худа без добра. По крайней мере, есть во всем этом хоть что-то хорошее: наконец-то они с Альбертом стали ближе. Ближе, чем когда-либо за те два года, которые прожили вместе. И разговаривать стало куда легче.
– Как тебе понравилось предварительное слушание?
– спросила она.
– Впечатляюще, - отозвался он честно.
– Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делала. Молодец!
– Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.
– Мне было стыдно.
– Но она просто ошиблась! Я не делала этого. Поверь! Но Альберт все еще колебался:
– Так ты и раньше мне говорила. Но если ты не виновна, почему тебя не выпустили?
– Потому что меня еще будут судить.
– За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделала с этой бедняжкой?
– За все вместе. Ничего не поделаешь - таков закон.
– Но почему Семен Рохман не убедил их, что ты тут ни при чем? Нонна попыталась объяснить:
– Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновна. Альберт упрямо покачал головой:
– Не понимаю. Семен - он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?
– Да.
– Тогда почему он утром не заявил, что ты не могла сделать ничего подобного?!
– Он прямо так и сказал;
– Вовсе нет. Все, что он сделал, - это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидел в зале. Я чувствовал, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты женщина, у тебя есть муж!