Убить ее!
Шрифт:
На лбу у Нонны выступили крупные капли пота.
– Да-а, и мне тоже будет жаль, - тихо сказала она.
Рохман стукнул в дверь, напоминая, что пришло время его выпустить.
– Обещай, что подумаешь об этом, хорошо? И дай мне ответ к утру.
– Ладно, Семен.
Нонна проводила адвоката взглядом до самой двери, потом подняла с пола одну из докуренных до середины сигарет, задумчиво посмотрела на нее.
Ему казалось, она сходит с ума. То, что пришло сейчас в голову, было сущим безумием. Этого вообще не могло быть!
Но они жили в человеческих
Она уже принялась было трясти решетку, собираясь потребовать, чтобы позвали полковника Назиева. Но потом ей в голову пришла еще одна интересная мысль, Нонна даже хмыкнула. А старик-то наверняка подумает, что он сошла с ума. Или спятила, или просто хватается за соломинку!..
Может, так оно и есть. Какие у нее доказательства?! Да никаких! Ничего, кроме на редкость точного описания своеобразной формы женской груди. Да пары окурков, не считая, конечно, весьма щедрого предложения от старого, верного друга.
Но даже если выяснится, что ее дикое предположение и есть истинная правда, все равно, к чему вдруг такая спешка? Кто бы ни пытался прикончить ее, кто бы ни был этот негодяй, который повесил на нее изнасилование и убийство, он спешил. Очень спешил!
И его не устраивало, чтобы Нонна умерла завтра или на следующей неделе. Он хотел, чтобы тот исчез немедленно, и чем быстрее, тем лучше. Сегодня. Может быть, даже вечером. Через два года после того, как она вернулась на остров Артем.
Но почему?!
Эту загадку еще предстояло разгадать.
Глава 16
Камеры одна за другой заполнялись пьянчужками и скандалистами, которых РОВД подбирал на улицах. Задержанных набивали как сельдей в бочки. И по мере того, как их становилось все больше, удушливый смрад все сильнее заполнял тесное помещение старой тюрьмы.
Такого на памяти Нонны еще не случалось. Подумав, она решила, что на то могут быть только две причины. Либо Назиев решил устроить для наехавших репортеров нечто вроде грандиозного шоу, либо просто решил перестраховаться, забрав с улицы самых отъявленных буянов.
Около девяти он сам зашел к Нонне. Старый начальник выглядел угрюмым и взволнованным.
– Не нравится мне все это, - проворчал он.
– Что именно?
– Да то, что творится в городке. Мои люди хватают каждого, кто только пошире раскроет рот, чтобы высказаться по поводу того, как следует поступить с тобой. Но не можем же мы засадить за решетку всех и каждого, верно? А атмосфера все накаляется. Похоже, за всем этим кто-то стоит. Мне известны по крайней мере двое из тех, кто постоянно ставит парням выпивку.
– И кто они?
– Один - Джамо Джамоев. А второй - твой шурин.
– Да вы шутите! К тому же у Тарика сроду не водилось своих денег.
– Тогда, значит, он от кого-то их получает. Он охотно ставит выпивку всем и каждому, кто согласен его
– Но это не правда!
Назиев устало вытер вспотевшее лицо.
– Я помню, ты так вчера и сказала. Дескать, когда ты отправилась к Цыбину, то была просто не в состоянии переспать с этой рыжеволосой красоткой. Ты удовлетворилась, верно?
– Так оно и было.
– Но Тарик считает по-другому.
– Он хочет, чтобы меня убили!
– Почему? Зачем это ему?
– Скажем так - он был очень раздосадован, когда выяснилось, что на моем участке нет ни капли нефти.
Назиев понимающе кивнул:
– Похоже, я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Но мои ребята уже по горло сыты всем этим. Мерзость! Я даже начинаю жалеть, что послал Акифа и Джейхуна в "Катамар".
– Боитесь, что здесь начнется заварушка?
– Уверен, что так и будет. Я уже и раньше видел, как такое бывает. Еще пару часов дебоширы будут слоняться по городу, переходить из бара в бар, пить и кричать. А потом кое-кто, а может, двое или трое из тех, кто позадиристее, завопит, что, дескать, хватит болтать, пора переходить к делу. И уж тогда, будь уверена, хлопот окажется полон рот, иначе они заварят такую кашу, что и не расхлебаешь.
– А что репортеры?
– Эти шакалы только и надеются, что начнется заварушка. Тогда им, по крайней мере, будет о чем писать.
– Начальник даже побагровел от возмущения.
– Представляешь, притащили свою телестудию и поставили на лужайке как раз напротив тюрьмы! Боятся, как бы чего не упустить!
– Очень утешительно! Особенно если эти мерзавцы доберутся до меня!
– Мы с этим справимся.
– Шеф вышел в коридор, даже не позаботившись запереть за собой дверь в камеру.
– Мне просто хотелось, чтобы ты об этом знала.
– Спасибо, - искренне поблагодарила Нонна.
– Да, вот еще о чем хотела вас спросить, шеф.
– Да?
– Скажите, Семен Рохман расспрашивал о чем-нибудь Эллу Цыбину?
Назиев задумчиво покачал головой:
– Нет. Сдается мне, ее вообще никто не видел с тех пор, как она дала показания. То есть, конечно, кроме районного прокурора, да и то лишь потому, что у него было официальное разрешение. Приказ доктора Урфана! А почему ты спрашиваешь?
– Есть одна мыслишка. Да, вот еще что: вы не знаете, кто выясняет и берет пробу для "Нефтяной компании"?
– Точно не помню, то ли Феликс, то ли кто, кажется, Феликс.
– У него контора в Баку?
– И здесь тоже. На втором этаже "Дома Культуры". Но большую часть времени он проводит не в конторе, а на берегу, там, где буровые вышки. Но почему ты об этом спрашиваешь? Что у тебя на уме?
– На данный момент ничего, кроме одного: как выбраться из всей этой передряги, сохранив собственную шкуру.
Назиев, пожав плечами, направился к себе, оставив, по существу, открытой тяжелую металлическую дверь, которая вела к нему в контору.