Убить Герострата
Шрифт:
– Что именно? Кстати, ничего не хочешь выпить? Коньяк? Вино?
– Нет. Разве что соку стаканчик.
Антон встал, налил мне соку, себе немного коньяку, снова сел рядом. Я отпила большой глоток, почти на полстакана, закашлялась. Почему-то было жарко. Может, наконец, простыла, поднимается температура. А может…
– Если все так, как ты говоришь, то мне понятно, почему они его выбрали. Понятно, откуда она узнала обо мне. Динка… Черт! Даже думать об этом не хочу! Еще понятно… Нет, пожалуй, больше ничего не понятно. Как мои стихи оказались у ментов? Как они, менты эти самые, так
– Герострат? – удивленно переспросил Антон.
– Да, Герострат. Я его так называю про себя. Потому что чем больше хочу о нем забыть, тем хуже это получается. А самое главное, мне непонятно, откуда тыузнал о моем существовании?
– Про стихи ничего не знаю. И обо всем остальном тоже. А вот откуда я знаю. Просто… Ладно, расскажу. Про диск я узнал совершенно случайно. В прошлом году Жорик подкатился ко мне с одной аферкой. Так, безделица. Я отказал. Понимаешь, Алла, я действительно не ангелок с крылышками, но есть вещи, которые я никогда, слышишь, никогда не сделаю. И в частности, из моего банка, с моего ведома, ни одна копейка не уйдет в Чечню, боевикам.
Он свирепо пнул упавшую с дивана подушку. Описав сложную траекторию, подушка упала в опасной близости к камину. Антон посмотрел на нее, как на злейшего врага, но все-таки встал и подобрал. Больше он уже рядом со мной не сел, начал ходить по комнате, как тигр по клетке. Я следила за ним и, наверно, была похожа на ходики в виде кошки, у которой глаза бегают из стороны в стороны: тик-так, тик-так.
– Так вот, - продолжал Антон, слегка успокоившись. – Жорик ничего не сказал, только глазками сверкнул. Ну, мне это не слишком понравилось. Пора, думаю, казачка засылать. Провел разведку, оказалось, что и засылать не надо. Олег Демьянов, его личник, тоже паренек был хоть куда, под стать хозяину – и вашим, и нашим за полушку спляшем. Жориком-то уже давно заинтересовались, и менты, и безопасность. Знал ведь об этом, паразит, и все равно не мог удержаться, везде тащил, где только можно. Такая вот порода. Пользовался депутатской неприкосновенностью. А Олежек стучал на него по мере возможности. А заодно и мне. Так что про Корнилова я знал. То есть знал о его существовании, и здорово мне его появление в ладынинской команде не понравилось. А когда все завертелось, мы все его разговоры по мобильнику стали слушать. Как только он на тебя вышел, Алексей сразу все про тебя и разузнал. И подумал я, что надо девушку выручать, пока не поздно.
– Миленько… - надулась я. – Послушай, а может, Ладынина тоже на корниловский мобильник повисла?
– Вряд ли, - покачал головой Антон. – Приборы это показали бы. А вообще, ты права: непонятного много.
У меня снова начала слипаться глаза, но кое-что еще я хотела бы узнать, не откладывая на потом.
– Антон, а почему вы приехали в Мартышкино только сегодня? – начала я с того, что попроще.
– Ведь если вы слушали разговоры, то должны были проследить за Динкой, а потом просто поехать за нами.
– Ребята так и сделали. И не они одни. Пришлось немного повоевать. Уж не знаю, чем Ленка Крюгера прикормила, он вообще-то на причинное место
– Хорошо. А теперь вот что. Скажи, долго мне от нее прятаться? Я так понимаю, девушка настроена решительно. Думаешь, здесь крепость?
– Здесь, разумеется, не крепость, но какое-то время пересидеть можно. А настроена она действительно решительно. Если диск у нее…
– Нет у нее диска, - перебила я. – Иначе Крюгер этот ваш его не требовал бы. Прикончил бы нас без разговоров и все дела.
– Логично, но не совсем, - возразил Антон. – Она и ему вполне могла мозги запудрить. Пилите, мол, Шура, они золотые. А диск – вот он, в карманчике.
На какую-то секунду мне очень захотелось рассказать ему, где находится чертов диск. Пусть заберет его себе, построит детдом или церковь и избавит меня от Лены Ладыниной. А заодно и от Герострата. Но уж больно все складно. Нет, подожду еще немного.
– И все-таки, Антон, что ты собираешься делать, можно узнать? – спросила я, зевая во весь рот.
– Леночку, думаю, можно остановить только двумя способами. Либо закопать ее где-нибудь под сосенкой, но это уж слишком просто. Я так не люблю. Либо можно повернуть все дело так, чтобы сдать ее кому-нибудь из тех, кого Жорик надул. Мол, денежки у вдовы, ищите. Тогда ей самой придется удирать. Алексей как раз этим занимается. Думаю, недельки ему на это хватит. Отдыхай пока. Я не буду тебе надоедать.
Уж не знаю, огорчилась ли я этому сообщению или обрадовалась. В смысле, что он не будет мне надоедать.
– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, тебе там постелили. Завтра Катюша, экономка, съездит в город, подберет тебе кое-какую одежду и что там еще надо. Здесь есть телевизор, видик с кассетами, компьютер с интернетом, книги. Думаю, скучать не будешь. Матери твоей я позвонил, сказал, что ты уехала ненадолго.
Опять, про себя усмехнулась я. Представлю, что она теперь будет рассказывать приятельницам.
Уходить из этой теплой, почти уже родной комнаты не хотелось.
– Я сегодня здесь, на диване посплю, - пробормотала я, закутываясь в плед. – Люблю спать на диване… Да!
– я так и подскочила, хотя сон уже начал плавить мысли. – Можно найти фотографию Ладыниной? Может, я все-таки ее знаю?
– Можно, - издалека, из-за тонкой кромки сна, донесся голос Антона. – Завтра Алексей найдет. Кстати, я тоже люблю спать на диване.
* * *
Когда я проснулась, солнце было уже высоко. Светлые и темные пятна на ковре все время переползали с места на место. “Шу-урм, шу-у-урм!” – доносилось из-за окна. “Ветер!” – догадался Штирлиц.
– Доброе утро! – сказала, входя откуда-то из-под лестницы, невысокая полненькая девушка лет двадцати трех. – Меня зовут Катя. Вы на завтрак что будете есть?
“С ума сойти!” – мысленно ахнула я.
– А что… есть?
– Да что хотите. Что вы любите?
– Ну… Кофе. Йогурт. Сок какой-нибудь.