Убить Герострата
Шрифт:
Вот спасибочки-то! Не дождешься!
– И долго мне так висеть?
– Ну... С полчаса повисишь. Шеф приедет - решит, что с тобой делать. Уж больно ты шустрая. В окно сиганула, на забор залезла. Нет, так мне спокойнее.
Он грыз травинку и насвистывал. Я извивалась, как змей. Не для того, чтобы отцепиться - тут я сразу поняла, дело дохлое, а чтобы устроиться поудобнее, поясница ныла просто безжалостно. Как-то мне в издательстве попалась забавная брошюрка, что-то вроде пособия для заложников. Мы с девчонками ее изучили и пришли к выводу, что все это просто тень,
Так, на секс его явно не возьмешь, у таких весь тестостерон в мышечную массу уходит. К тому же мои прелести, торчащие из рваной футболки, его совершенно не заинтересовали. Надо завести спокойный, доброжелательный разговор и нащупать какие-нибудь общие моменты.
– Слушай, а как тебя зовут?
– спросила я.
– А тебе зачем?
– насторожился монстр.
– Да так. Скучно висеть. Ты хоть сидишь, а я... Давай поболтаем что ли. Ну так как?
– Петя.
– Пе-етя, - нараспев повторила я.
– Петр. Хорошее имя. Мне нравится. А по отчеству?
– Петрович. У нас в роду все старшие сыновья - Петры. И мой отец, и мой дед.
– А фамилия?
– Синёгин.
– А ты откуда? Не питерский? Что-то говоришь, вроде, по-южному.
– Не, я хохол. Из Кременчуга. Вернее, папа хохол, а мама русская.
Видимо, Петру Петровичу тоже было скучно. Что ж, продолжим.
– Петя, а у тебя жена есть?
– Нет.
– А девушка?
– Нет.
– Послушай, Петя, а может, ты меня отпустишь?
– осторожно предположила я.
– Еще чего! Чтобы шеф из меня колбасу сделал?
– А тебе много платят?
– Достаточно. Или ты надеешься с моей помощью до банка добраться? Значит, диск у тебя. Угадал?
– Нет!
– обиделась я.
– Нету у меня никакого диска.
Переведя дух, я сделала еще один заход.
– Петя, - я старалась говорить как можно проникновеннее.
– Петь, ну я же вижу, ты очень добрый. Отпусти меня, а? У меня папа тоже с Украины, - теперь я старалась говорить как можно более правдоподобнее.
– Из Полтавы, почти твой земляк.
Петя не реагировал. Продолжая насвистывать, он плел из пяти травинок ремешок. Подумаешь, я умею и из пятнадцати. Только надо найти болотную траву с длинными стеблями-трубочками.
Прищурившись, я разглядела в вырезе его пуловера крестик. Православный или нет? Кажется, да.
– Петя, мы ведь с тобой братья... или сестры... Мы же оба православные. Неужели ты мне не поможешь?
– Я тебе уже помог, - нехотя буркнул Петя. – И, между прочим, грех на душу взял. Виси и помалкивай, балаболка!
Ну надо же, кто бы говорил! Грех он взял! Да у него, небось, таких грехов - полна кошелка. Или каждый раз на исповедь ходит?
Тогда я решила прибегнуть к последнему средству, хотя и рискованному. И заревела. Но Петя, похоже, был из тех мужчин, которых женские слезы приводят в ярость. Вот и Герострат из таких же... Эх, Корнилов, Корнилов...
– А ну засохни!
– рявкнул мой страж.
– Терпеть не могу плесень. Или заткнись, или узнаешь,
Где чирьи зимуют?! Да, такого в моем блокнотике не было! И где же это они, интересно, зимуют? На заднице?
Разве это я сказала? Я только подумала про блокнот.
Петр Петрович, бросив рукоделье, стоял навытяжку, а рядом с ним...
Когда-то в детстве я сочинила себе тип мужчин, которые мне должны нравиться. Разумеется, это должен быть высокий стройный брюнет, но ни в коем случае не кавказец, а что-то вроде синеглазого ирландца. Можно, с усами, но ни в коем случае не с бородой. Были там постулаты и об ушах, и о носе и так далее. Как водится, ни один из представителей противоположного пола, который мне нравился, под это описание совершенно не подходил. Мишка был хоть и высоким, но шатеном, а Герострат - и вовсе, сплошное недоразумение. Да и более мелкие увлечение тоже в схему не вписывались. Потом я уже плюнула на этот тип и давала мужчинам оценку исключительно по принципу “нравится - не нравится”.
Так вот один из “нравится” был американским киноактером. Не слишком известным, хотя пару-тройку главных ролей все же сыграл, и, на мой взгляд, неплохо. Под мой “стандарт” он тоже не попадал. Волосы русые, глаза непонятного цвета, то ли серые, то ли карие, в зависимости от качества кинопленки. И рост средний. Но улыбка... За нее можно было простить даже неприятный голос (впрочем, скрываемый переводом) и ямчатый голливудский подбородок. Я смотрела на экран и таяла, как мороженое. Мишка злился: “Опять этот твой...”. Самое интересное, что в отличие от девчонок-психопаток, мечтающих выйти замуж за Киркорова или Леонардо диКаприо, я абсолютно не переносила свое отношение в реальность. Это было бы все равно что мечтать картину из Эрмитажа повесить у себя в спальне. Бывают, конечно, и такие, но я не из их числа.
Так вот, экземпляр, стоящий где-то на уровне моих ног, был как две капли воды похож на него. Хотя, нет, кое-какие различия все-таки обнаружились. Во-первых, он повыше. Если масштабировать по Петру Петровичу, где-то метр восемьдесят пять. И помоложе. Тому за сорок, а этому не больше тридцати пяти. Впрочем, может, он просто хорошо сохранился. Ну и голос - вполне приличный баритон.
– Петя, сними ее, - сказал он.
Петр с готовностью исполнил приказ и бережно поставил меня на землю.
– Стало быть, ваш друг, Алла Валентиновна, сделал ноги. И оставил вас висеть на заборе, - констатировал шеф - надо понимать, это был он.
– Как видите, - огрызнулась я.
– И что?
– Да нет, ничего. Я думаю, здесь вам оставаться не стоит. Мадам Ладынина не успокоится, пока вас не достанет. Думаю, вы это уже могли понять.
Мадам Ладынина? Значит, в чем-то я была права. Так, кое-что уже прояснилось. Но слишком уж маленький лучик света в темном царстве.
– А вы кто такой?
– моему напору мог позавидовать заяц, который, по выражению классика, плевал бульдогу в рожу.
– Вам тоже нужен диск? Ну и обломайтесь! Нет у меня его. Не-ту! Что хотите со мной делайте. Можете, например, взять пистолет и застрелиться.