Убить Горби
Шрифт:
Услышав от председателя КГБ – «законный Президент СССР», Янаев горько и понимающе усмехнулся, а Стародубцев с присущей ему крестьянской прямотой хотел уже поинтересоваться, отчего вдруг шеф госбезопасности переменил отношение к нынешнему статусу Горбачева, но в дверь постучали, и в помещение вошел помощник Крючкова.
– Владимир Александрович…
– Что стряслось? Доложите, – приказал Крючков.
– Докладываю: начался вывод моторизованных частей из Москвы и Ленинграда.
В помещении произошло замешательство. Кто-то схватился за голову, Янаев заломил руки, Стародубцев подскочил к Крючкову.
– Владимир Александрович, –
– Это не шутки Вася, это конец. – спокойно произнес Крючков. – Всем нам конец. Нас предала армия – вы ж сами видели этих с позволения сказать генералов. Язов на службе стихи, говорят, пишет, когда ему армиями-то командовать? И главное, нас не понял народ. Не понял… Не дали объяснить, конечно, но, впрочем, какая теперь разница. Не поддержал президент. Товарищи, я вам скажу: надо искать контакт с Михаилом Сергеевичем и, забыв обиды, совместно спасать Союз. Наши с вами жизни дороги близким, но это не в счет. Потомки не простят развала страны. Он должен понимать, что никак нельзя открывать Ельцину столбовую дорогу к власти. Надеюсь, поезд еще не ушел. Промедление смерти подобно…
– Вот-вот, прямо как восемнадцатого числа, – мрачно прокомментировал Янаев. – Вы то же самое говорили в Теплом Стане. Может, стоит на этот раз все тщательней обдумать, чтобы снова дров не наломать?
– Гена, – в крайнем раздражении проговорил Стародубцев, – определись уже. Ты же сам предлагал ехать в Форос. А теперь на попятную пошел? Владимир Александрович, решайте. Я вас поддержу.
Ничего не ответив, Крючков вышел из комнаты, той самой, где обычно в последние годы проходили заседания Политбюро. Пройдя по коридору, он оказался у неприметной двери, за которой, казалось, должно было скрываться подсобное помещение. Отперев дверь, Владимир Александрович переступил порог и нащупал выключатель на стене.
В глубине небольшого и очень уютного кабинета располагался массивный письменный стол, покрытый традиционным зеленым сукном. Крючков прошел к столу, открыл один из ящиков и извлек оттуда лист бумаги. Потом сел за стол, достал авторучку и с ходу вывел на бумаге:
«Дорогой Михаил Сергеевич! Я не в силах описать все душевные муки, боль и страдания, которые выпали на мою седую голову. Правду говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Вот и я, старый дурак, хотел взять на себя всю ответственность, отвести от тебя удар и тем спасти твой авторитет. А ведь вышло так, что не осталось у нас с тобой никакого авторитета. Преступная клика Ельцина, поощряемая продажными журналистами, состоящими на содержании у иностранных спецслужб, окончательно погубили веру народа в нашу с тобой родную партию. Я знаю: ты сейчас в безопасности. Поверь мне, что я, твой настоящий товарищ, сделал все для того, чтобы с головы твоей не упал ни один волос, и вот теперь я должен оправдываться. Нет горше участи, чем, приближаясь к закату жизни, осознавать, что не сумел довести начатое дело до конца, что не оставил потомкам процветающую и сильную страну. Как коммунист, как офицер я обязан принять единственно правильное в этой связи решение. Надеюсь, ты простишь меня и поймешь. Перед своим уходом заклинаю тебя всей ответственностью перед будущими поколениями русских, украинцев, белорусов, казахов, всех народов, населяющих нашу великую страну – спаси СССР! Иди на сговор с Ельциным Б. Н., хоть с чертом, но сохрани страну. Прости меня, я не сумел то,
Крючков вздохнул, достал миниатюрный пистолет. В эту минуту в дверь бесцеремонно постучали.
– Кто? – раздраженно крикнул Крючков.
Дверь открылась, и в комнату вошел его помощник Немезов.
– Что вам надо?
– Владимир Александрович, – в голосе Немезова отчетливо прозвучала обида. – Вы просили подготовить рапорт о результате операции «Застава»…
– Немезов, тебе правда кажется, что это сейчас имеет значение?
– Не могу знать. Я ваше распоряжение… Могу доложить позже. Извините. – Помощник круто развернулся к двери.
– Стой. Володя. Мне кажется… Есть мнение об ошибочности наших действий. Именно поэтому я не отдал приказ о захвате штаб-квартиры… противников ГКЧП! Члены Комитета все еще заседают?
– Так точно. Только Павлова нет. Причина отсутствия уважительная – он болен.
Немезов был ошарашен. Еще пару часов назад Крючков требовал решительных действий и безоговорочно поддерживал бесновавшегося в зале заседаний Лукьянова. И все же Немезов решил во что бы то ни стало сообщить председателю КГБ о развитии событий вокруг операции. Но тут увидел пистолет.
– Извините, Владимир Александрович, что у вас в руке?
– А?.. – рассеянно переспросил Крючков. – Это? Пистолет. А что?
– Ничего. А зачем?
– Зачем? Застрелиться вот желаю.
Сюрреалистичность ситуации придала Немезову решительности.
– В ходе операции «Застава» выявлено скрытое пособничество объекту со стороны ответственного сотрудника, главного исполнителя вашего поручения. В процессе выполнения поставленной перед ним задачи он, скорее всего, при попустительстве генерала Степанова, вступил в сговор с объектом и, нарушив приказ, уже 20 августа тайно доставил объект предположительно в Москву.
– Что? Горбачев уже в Москве? – спокойно уточнил Крючков. – Неплохо.
– То есть как?
– А так. Слушай, Немезов, – Крючков вплотную приблизился к помощнику, так близко, что тот чувствовал его прерывистое дыхание на своей щеке. – Ты про какое сейчас «мое поручение» говорил? Не было никакого поручения. Тебя что, бес попутал?
Немезов деликатно отстранился, взглянул в глаза шефу, понимающе кивнул и, не спрашивая разрешения, удалился. Крючков устремился следом, окликнул его, заставил вернуться.
– Я хотел написать письмо Горбачеву..
Немезов вопросительно взглянул на своего начальника.
– Хотел, чтобы его нашли после моей смерти. Просто испугался за своих, понимаешь?..
– Да, Владимир Александрович, я все прекрасно понимаю, – отозвался Немезов, не принимая ничего.
– Ты вот что, – вздохнул Крючков. – Напиши президенту что-нибудь за меня. Надо объяснить наши мотивы. И обязательно нужно сделать так, чтобы он поверил хотя бы частично…
– Хорошо, Владимир Александрович.
– В мою искренность поверил…
«Да как же я за тебя напишу? У меня получится слишком грамотно»…
Немезов не успел отвести от Крючкова взгляд, и ему почудилось, будто шеф прочел его мысли.
В коридоре раздались тяжелые шаги, и к беседующим подбежал фельдъегерь. Лихо козырнув, протянул Крючкову пакет. Председатель КГБ, видимо решив, что его пришли арестовывать, застыл как вкопанный. Было заметно, как трясутся руки. Пакет принял Немезов. Вскрыл, протянул Крючкову лист бумаги.