Убить Хемингуэя
Шрифт:
Мэри оглянулась через плечо на черно-белую фотографию в рамке – она сама с президентом Кеннеди.
– Я единственная, кто остался, чтобы нести крест и вести Папины битвы. Бороться с юристами и издателями. Следить, чтобы Скрайбнер [20] нас не обманывал. Отправлять все, что еще осталось, в печать. Нянчиться с репутацией Папы, причем Репутацией с большой буквы. Мне пришлось торговаться с Кастро, чтобы вывезти все наши рукописи с Кубы. Это стоило нам Финки и «Пилар». И еще эти так называемые ученые. Милостивый боже! Все эти стервятники, которые кружат над домом, стремятся увидеть письма и стихи. Мерзкие гиены,
20
Издатель Хемингуэя.
Ричард сжал зубы и подумал: чтобы ты сдохла, старая шлюха!Так нападать на его профессию, особенно в присутствии этого гребаного макулатурщика Ласситера?
В присутствии Ханны, его студентки? То есть жены? Неважно… Немыслимо. Непростительно. Что же, теперь он поближе познакомился с Мэри. Теперь он знает, с чем ему придется столкнуться. И Ласситер, похоже, здесь прочно обосновался.
Он вернется, застанет Мэри одну и скормит ей большую дозу этого зелья. Он взглянул на Ханну, которая сидела рядом с Ласситером, снова полуобнимавшим ее за плечи, – они напоминали пару. Наверное, этот флирт Ханне нравится. И ей, возможно, также по душе нападение Мэри на его профессию, поскольку часть этих обвинений и Ханна недавно высказывала, правда, в более мягкой форме. Может быть, если он достанет побольше зелья, он на каком-нибудь этапе попробует его на Ханне. Выяснит, что она в самом делео нем думает.
Неплохая, однако, мыслишка…
Гектор
Он пил холодный чай и наблюдал за профессором поверх края стакана, наслаждаясь эффектом, который сумасшедший выпад Мэри произвел на тупоголового.
Хотя Ричард старался это скрыть – улыбался теперь мертвой улыбкой, – не было сомнений, что каждое наглое и ядовитое замечание Мэри, как удар по почкам, находит свое место в душе ученого. Казалось, Ричард вот-вот разразится длинной тирадой. И не было сомнений, что злится он не только на Мэри, но и на свою хорошенькую молодую жену.
Гектор пришел к такому выводу не только на основании взглядов, которые Ричард бросал на Ханну. Нет, скорее это проявлялось в том, что он не смотрелна свою жену.
Ричард вроде как позволял гневу расти внутри, копил его, чтобы вывалить на жену позже, наедине. Гектор даже немного боялся за Ханну.
Гектор также смотрел, как Ханна наблюдает за Мэри. Девушка явно не во всем поддерживала своего мужа-профессора. Она внимательно слушала наиболее злые выпады Мэри, с которыми, однако, было трудно спорить. Возможно, они только подтверждали вещи, от мысли о которых эта симпатичная блондинка не могла отделаться. У Гектора создалось впечатление, что она не то чтобы соглашалась с Мэри, но копила про запас ее аргументы, чтобы взять их на вооружение позднее, при личной конфронтации.
Он надеялся, что Ханна может постоять за себя. Ричард Полсон был неопрятным эгоцентриком и, вне сомнений, алкоголиком. Полсон был наверняка продажным горемыкой, если каким-то образом был связан с Донованом Криди. Но еще он был злобным пьяницей.
И все же Гектор думал, что в случае конфронтации нокаутирующий удар нанесет Ханна – завалит
Затем Гектор мысленно улыбнулся и покачал головой. Господи, снова он туда же – подпадает под влияние симпатичной мордочки и забавного акцента. Длинные ноги и глаза, в которых мужчина может заблудиться. Он явился сюда, чтобы разобраться с Мэри, и, учитывая странные пируэты профессора, ему понадобится вся его концентрация, особенно когда Мэри в таком непонятном, одурманенном состоянии.
Ричард протянул Мэри очередной стакан, затем подвинул кресло ближе к вдове, уселся в него, извиваясь на манер вялого угря.
– Что вы такое говорили? – спросил он.
Мэри радостно посмотрела на него:
– Я говорила, что мне кажется, будто я нашла в вас своего собственного чертовски замечательного паразита.
Ричарду ее слова явно не понравились – ни в малейшей степени.
А Ханне? По душе ли ей, что ее мужа сравнивают с пиявкой или клещом? Опять не получается понять по выражению ее лица. Гектор тихо сказал:
– Когда вы не смотрите, как ваш профессор исполняет свои профессиональные обязанности, чем вы занимаетесь, дорогуша?
– Пишу, – ответила Ханна.
– Аспирантка? Или… тоже ученый?
Она улыбнулась:
– Нет, пишу художественные произведения. В основном рассказы.
Ну и ну! Теперь Ханна еще больше его заинтересовала. Как правило, Гектор старался держаться подальше от замужних женщин. Он практически никогда не добавлял этот грех к длинному списку своих недостатков. И то, что Ханна так явственно беременна, служило двойным стоп-знаком. Гектор даже не был уверен, что его тянет к ней романтически… но он ощущал какую-то тягу к ней. Возможно, все дело в том, что она явно неудачно вышла замуж и ей действительно угрожает опасность от этого жалкого сукина сына, ее мужа, который встал на сторону Криди.
Гектор уже было поднял руку, чтобы коснуться ее белокурых волос, но вовремя спохватился и снова печально покачал головой.
Пока Ричард препирался с Мэри, Гектор заметил, как Ханна тайком взглянула не него, чтобы убедиться, что он следит за спорящей парочкой. Затем она потянулась за скомканным листком бумаги, который Гектор поднял для нее с пола, и расправила его.
Определенно пораженная прочитанным, Ханна не заметила, что Гектор тоже прочел текст через ее плечо.
Гектор удивленно поднял брови. Листок походил на рукопись Мэри, он сразу узнал почерк: часто видел его на поздравительных рождественских открытках и в коротких письмах, которые она посылала ему после смерти Хема.
А содержание заключалось в злом и безумном повествовании о браке Ханны и Ричарда Полсона. Милостивый боже, что это за листок?
Тут Гектор сообразил, что Ханна уставилась на него, что она наверняка догадалась: он тайком прочел текст. Она залилась румянцем. Затем сложила листок и сунула его в карман.
Гектор решил, что либо она злится на то, что он прочел этот странный документ, написанный Мэри и касающийся Ханны и ее мужа, либо ее рассердило само содержание этого фрагмента.
Черт, возможно, и то, и другое.
Гектор выдавил улыбку и сжал руку Ханны. Сказал тихо, так, чтобы только она слышала:
– Мы с вами, детка, здесь в клубе неприкаянных и одиноких.
Мэри отпила глоток и улыбнулась, показав зубы:
– Вкусно. – Затем старуха внезапно нахмурилась. – Дик? – сказала она заговорщическим тоном.
– Да? – отозвался Ричард.
– Я хочу задать тебе важный вопрос, Дикки.
– Валяйте, – сказал Ричард. Его язык явно заплетался.