Убить Хемингуэя
Шрифт:
Процедура могла стать… шумной.
Тут как раз и случилась загвоздка. Оказалось, что это была «Оленья ночь» – попойка, устраиваемая раз в квартал, ради которой члены «братства сохатых», любившие принять на грудь, практически и жили. В эту ночь мужики срывались с поводка, напяливали дурацкие костюмы, пили до одури и смотрели затертые порнофильмы.
Они также развлекали президента секции – Великого сохатого – и отказывались двинуться с места, несмотря на настойчивое требование Криди перенести свое мероприятие в другое место.
– Мы это место выбрали, и оно наше, агент, – сказал Честер Коулман, президент самого большого
Президент повернулся к Криди спиной и отошел, чтобы с силой хлопнуть по спине толстяка в феске с фетровыми рогами лося сверху.
Криди, задыхаясь от желания отомстить, сунул руку в карман плаща и достал лежавшую там запасную склянку. Ладно, мы еще поглядим.
Злорадно усмехнувшись, он вытащил пробку из склянки и вылил содержимое в чашу пунша со специями.
Теперь этим несговорчивым мерзавцам будет чем заняться, так ведь?
Гектор осторожно прокрался вокруг дома. В него стекались мужчины, одетые в фески с лосиными рогами и волосатые коричневые жилеты. На некоторых были халаты, напоминающие одеяния братства: пунцовые простыни, вышитые золотом. На других были гротесковые маски Марди-Гра. Несколько «братьев сохатых» прибыли с явными потаскушками.
Гектор решил действовать бесшабашно и рванул к своей машине. Открыл багажник, порылся там и отыскал банку со стартовой жидкостью.
Он намочил в жидкости тряпку и прижал эту тряпку к лицу мужчины, который только что начал выбираться из машины. Тот несколько секунд посопротивлялся, потом обмяк под действием эфира. Гектор позаимствовал у него феску и черную маску домино. Нашел членскую карточку мужчины в его бумажнике и пошел следом за несколькими вновь прибывшими «братьями сохатых».
Матерь Божья, вечеринка стремительно превращалась в оргию. Братья уже еле держались на ногах. Некоторые занимались свальным грехом, другие приступили к кулачным дракам. Один голый мужик в феске с рогами колотил окровавленной головой по уже не белой стене, на которой мелькали кадры фильма про охоту. Гектор поморщился, переступил через совокупляющуюся пару и вышел в темный коридор.
Слабые крики привели его к закрытой двери. Гектор попробовал дверь соседней комнаты и обнаружил, что она открыта. Между комнатами имелось вентиляционное отверстие, расположенное под потолком. Гектор снял с себя феску с рогами и маску и подтащил стул поближе к отверстию. Через металлическую решетку он разглядел привязанного к стулу Ричарда Полсона, который извивался, когда мужчина в черном костюме колол его шприцем. Вскоре у него пошла изо рта пена… он дико таращил глаза и дергался.
Черт возьми! Что же, если у Гектора и были какие-то сомнения насчет связи Полсона с Криди, то теперь они исчезли. Но тут, похоже, между сообщниками произошла ссора. Ричард выглядел так,
Гектор не знал, как поступить. Пусть все идет своим чередом? Ворваться и освободить Ричарда из этого жалкого положения, несмотря на свою собственную неприязнь к пьянице ученому? Или отсидеться в сторонке и позволить Криди расчистить дорогу для него и Ханны? Может быть, это зелье, каким он накачивает Дика Полсона, сделает Ханну вдовой?
Гектор наклонился поближе к решетке, чтобы лучше видеть. Черт, эти люди там явно из Бюро, натренированные для рукопашного боя и прекрасно владеющие огнестрельным орудием. Силы неравные.
А Полсон? Он сейчас напоминал припадочного безумца, его и из комнаты не выведешь. И, безусловно, он не помощник, если дойдет дело до перестрелки. Кроме того, там, в Дозорном доме, при виде ружья в руках Гектора Ричард явно струсил.
Теперь Ричард раскачивался взад-вперед, изо рта текли слюни. Да уж, и думать не стоит о том, чтобы вызволить Ричарда сейчас: его по меньшей мере придется нести.
Гектор тихо выругался: придется ждать подходящего момента.
Раздался голос. Скорее всего, Криди, догадался Гектор.
– Я ценю, что ты снял отпечаток с ключа от кладовки, Ричард. Я ценю, что ты приехал в Бойсе для этой нашей беседы. Но я многому из того, что ты мне рассказал, не верю, Ричард. Я хочу знать подробности того, что случилось в доме, когда ты с криком выбежал оттуда. Я хочу знать, что там делал Ласситер в тот день, когда Мэри Хемингуэй призналась в убийстве своего мужа. Я хочу знать значительно больше того, что ты мне рассказал, Ричард. Потому что выходит, что ты рассказал мне очень мало. Я хочу знать, что ты украл из комнаты с документами, о чем ты умолчал и где сейчас эти бумаги. Столько бумаг… ты наверняка не смог справиться с искушением, Ричард… Ты знаешь, что мы за тобой наблюдали, так ведь?
Последовало недолгое молчание. Затем Криди спросил:
– Что с ним такое? Почему он не реагирует?
Ответил другой голос:
– Он был здорово пьян… да и со здоровьем нелады, особенно с печенью, я не думаю, что он сможет ответить членораздельно. Он сейчас в улете, сэр. – После напряженной паузы голос добавил: – Боюсь, что у него припадок.
Ричард пробормотал:
– Это правда, я все время пью… Правда. Кувшин сангрии каждый вечер, пока пишу эту книжку про Париж. Мой так называемый шедевр. Дерьмо. Семь вечеров в неделю на вине весь год, чтобы вытащить эту проклятую книгу из себя. – Ричард покачал головой и хихикнул. Хихиканье перешло в рыдание. Затем он сказал: – Пошел ты на хер, Криди.
Пораженный Криди наклонился к нему ближе:
– Откуда ты знаешь это имя, Ричард?
Ричард пожал плечами:
– Нашел книжонку в вестибюле гостиницы, Криди…«Убить Хрущева». Открыл ее, и, пожалуйста, там твой портрет. Кто бы мог подумать, что ты умеешь писать. – Ричард снова всхлипнул. – Столько выпивки…
Криди покачал головой:
– Ничего удивительного, что твои гребаные книги читаются как вымоченная в джине чушь собачья. Ни уму ни сердцу. Читаются как импровизация. Сплошной анекдот… – Криди приблизил свое лицо к лицу Ричарда: – Я пишу трезвым, Ричард.Беру все из головы. Только так можно написать что-то путное.