Убить Хемингуэя
Шрифт:
Он вырвался из дома Мэри и кинулся в гостиницу искать Ханну.
Они начали ругаться в номере, поливая друг друга горькими обвинениями.
Ханна понимала, что спорить с Ричардом в его теперешнем состоянии по меньшей мере глупо. К собственному удивлению, она не могла остановиться… ее подстегивал приятный баритон с техасским акцентом, звучащий в ее голове: Но ты замужем…
Будь он проклят, этот Гектор Ласситер! Все еще злясь на Гектора, Ханна направила свою ярость на Ричарда. Но затем, снова подумав о
– Почему бы нам не обсудить это в баре, Ричард?
Для того, что она собиралась сделать, ей нужны были свидетели. Пусть Ричард видит теперь, когда это имеет значение, что она способна играть с ним так же, как он играл с ней сначала, соблазняя ее, подсаживая на лекарства… пытаясь превратить ее всего лишь в свой придаток.
Разумеется, против похода в бар Ричард возражать не стал. Он подмигнул и схватил пальто: – Тогда пошли.
Он выпьет немного, укрепит себя и покончит с этой ерундой насчет книги.
Теперь они сидели за столиком друг напротив друга и ругались шепотом. Кругом ужинали ученые и туристы.
Ханна подтвердила, что да, это она будет писать биографию Мэри Хемингуэй. Ричард презрительно усмехнулся:
– Перышко тебе в зад и попутного ветра, Ханна. – Она догадалась, что он ей не поверил. Он как-то странно посмотрел на нее, затем добавил: – У тебя паучья голова… и глаза паучьи.
Такой он ее сейчас видел: волосатая коричневая голова, покрытая блестящими черными глазами. Стены бара вращались, и он слышал собачий лай, доносившийся из вестибюля. Господи, пожалуй, так основательно он не напивался еще никогда в жизни.
Ханна нахмурилась – уж больно странно он на нее смотрел. Но все же выложила свою козырную карту.
– А кто такой для тебя Криди, Ричард? – спросила она. – Гектор сказал, что он из ФБР и мошенник…
Ричард замахнулся, прежде чем успел сообразить.
Да, вотчто нужно: разбить морду этого чудовищного паука, чтобы вмятина осталась!
Послышался звук звонкого удара, и Ханна отлетела назад, упав со стула на пол и почувствовав вкус крови во рту.
Все ужинавшие ахнули. Несколько человек – туристы, не ученые – схватили Ричарда за руки. Пожилой мужчина помог Ханне подняться с пола.
Ханна снова села на стул. Губы горели и казались влажными. Она поднесла к ним руку и увидела на пальцах кровь. Она невольно вспомнила Гектора, который смотрел на свою окровавленную руку, после того как она разбила губу пожилому писателю.
– Убирайся отсюда, – прорычала она. – Убирайся, чтоб я тебя больше не видела, иначе я подам на тебя в суд.
Подбородок у Ричарда дрожал, глаза расширились.
– Дорогая, прости меня, – сказал он умоляюще.
У существа за столом напротив него снова было лицо Ханны. Его бедной, прелестной Ханны. На лице кровь. Губа распухла. Она плакала. Он хотел встать, чтобы прижать ее к себе. Но мужчины все еще держали его за руки. Один из них сказал:
– Я бы с удовольствием вывел тебя
– Убирайся немедленно, Ричард, – сказала Ханна. – Между нами все кончено.
Ричард поколебался, потом сказал:
– Я уйду и поищу лед, чтобы ты могла приложить к губе. Прости меня, Ханна. Я не хотел. Позволь мне тебе помочь.
Она промолвила сквозь сжатые окровавленные зубы:
– Ричард… убирайся… немедленно.
Ричард неуверенно вырвался из рук державших его мужчин и вышел из зала. Костяшки его пальцев горели от удара. Он боялся, что сломал ей челюсть. Черт, он вполне мог сломать себе руку.
Он видел, что вокруг Ханны суетились люди, кто-то приложил к ее лицу завернутый в салфетку лед. Ричард, шатаясь, пошел к выходу, слыша за спиной рыдания Ханны.
Ханна прижала ко рту мокрое полотенце и рассматривала свое изуродованное лицо в зеркало в ванной комнате их гостиничного номера. На челюсти уже начал образовываться синяк. Зубы были целы, но челюсть болела.
Она попыталась позвонить Гектору, но он не ответил. Затем она позвонила Мэри – еще одному знакомому человеку в Кетчуме, к которому она могла обратиться, – и рассказала ей все.
– Приезжай сюда, немедленно, – распорядилась Мэри. – Я велю приготовить для тебя комнату. Если у этого стервеца хватит извилин, чтобы сообразить, куда ты могла подеваться, и он решит здесь появиться, мы познакомим его с «Гиббсом». Этот кого хочешь остановит. Да… а может, этот приятель Гектора, который устроился там, на задах, о нем позаботится?
Мэри и ее горничная встретили Ханну у дверей. Таксист внес чемоданы Ханны, и Мэри дала ему щедрые чаевые. Мэри уже отправила Джимми на гостевую территорию, чтобы они с Ханной могли посочувствовать друг другу и поговорить «о своем, о девичьем», то бишь, побаловаться шоколадом и поплакать.
Джимми, который был счастлив, что его от всего этого избавили, с удовольствием отправился в ссылку.
Но теперь разговор принял другой оборот. Мэри заметила, что на Ханне нет ее колец. Ханна призналась, что решила развестись с Ричардом. Мэри интуитивно почувствовала: перспектива, возможно, ожидающего поблизости Гектора могла побудить Ханну поскорее избавиться от Ричарда.
Мэри протянула Ханне кофе с теплым молоком.
– Все в порядке, – предупредила Мэри, – кофе без кофеина.
– Так мило, что вы меня приняли. Не знаю, как вас и благодарить.
Мэри улыбнулась:
– Ерунда. Мне тоже через подобное пришлось пройти, только давно. Сначала Ноель, потом Эрнест, когда ему уже стало совсем плохо. Я прошла через все раунды, прежде чем услышала гонг. Когда-нибудь ты сделаешь то же самое для другой женщины. Вообще это обязанность одной женщины перед другой. Марлин уговорила меня снова броситься в объятия Папы еще до того, как мы поженились, и, возможно, это не стоит считать одолжением. Поверь мне, я постараюсь помочь тебе не возвращаться в постель Ричарда.