Убить Хемингуэя
Шрифт:
Ханна знала, что ей не стоит говорить Мэри, что саморазрушительная смерть мужа стала для нее желанным избавлением – благодеянием в страшной упаковке. Ханна пожала плечами:
– У меня все хорошо. Я знаю, что Ричард сам покончил с собой. Такое случается. Что еще можно сказать по этому поводу?
Мэри выпустила тоненькую струйку дыма:
– Верно. – Странная улыбка – и редкая, с демонстрацией зубов. – Ты по-испански хоть немножко говоришь, дочка?
– Только по-французски. И довольно неплохо на кельтском.
– Sic transit hijo de puta [41] .
Ханна
– Что это значит?
– О нем будут помнить, – сказала Мэри, криво улыбаясь. – Есть еще одна хорошая фраза: Dame acit, cono que a los mios los mato yo!
Ханна снова нахмурилась:
– А это как переводится?
– Дай это мне, черт возьми, и я убью своего!
Ханна опустила глаза на руки.
– Вот как, – сказала она, внезапно немного испугавшись.
41
Таков конец сукина сына.
Мэри пожала плечами и затянулась сигаретой:
– Прежде чем мы оставим эту скорбную тему, скажи, есть там что-нибудь, что ты могла бы использовать? В рукописи Дикки, я хочу сказать.
Ханну передернуло, как от озноба.
– Может быть. Там примерно двести рукописных страниц. В первом черновике почти вся ваша ранняя биография. Большая часть сороковых годов, затем тот период, когда вы встретились с Папой и вышли за него замуж. Пятидесятые годы только в отдельных заметках. Довольно понятно, как он хотел построить книгу. Вот только его и мой стиль прозы сильно отличается. Мне придется многое переписывать.
– Душечка, так оно всегда и бывает, – посочувствовала Мэри. – Господи, сколько же мне пришлось переписывать в последних работах Папы – уму непостижимо.
Ханну снова передернуло.
Мэри застонала:
– Боже, что мне пришлось сделать, чтобы подготовить к печати «Праздник, который всегда с тобой»! Даже вспоминать не хочется.
– Тяжело пришлось, не так ли? – Ханна почувствовала, как напрягаются ее челюсти, и испугалась, что Мэри заметит.
– Вынуждена была изменить последовательность глав, чтобы все получилось так, как мне хотелось. Соответственно возникли проблемы неразрывности, с которыми мне пришлось сражаться. И его заголовки в книге… – Мэри закатила глаза. – Ты не представляешь, какими они были ужасными. Он вообще хотел назвать эту вещь «Глаз и ухо». Можешь представить себе такое название вместо «Праздник, который всегда с тобой»? Можешь?
– Нет. – Ханна действительно не могла.
– И все это пустяки в сравнении с тем, что понадобилось для того, чтобы закончить «Острова в океане». – Вдова вздохнула. – Что-нибудь еще? Что-нибудь, говорящее о том, что у него было все что нужно, чтобы закончить книгу? – Ханна встретилась взглядом с Мэри. Старуха вглядывалась в нее, пытаясь определить, не врет ли она. – Я спрашиваю, – продолжила Мэри, – потому что Ричард довольно ясно дал понять той ночью накануне, ну, ты знаешь, о чем я, что мы закончили. Он заявил, что у него имеется великолепный конец. Я все пытаюсь вспомнить, что такое я могла сказать в нашем последнем интервью, что дало бы ему эту уверенность.
Эти ищущие пьяные глаза… Ханна отпила глоток вина:
– У Ричарда, скорее всего, не было возможности все это записать. Его первый набросок весьма неубедителен, кончается где-то
Мэри тяжело вздохнула. Затем тихо засмеялась себе под нос:
– Это… это плохо. – Она покачала головой и снова зубасто улыбнулась: – Ладно, к черту. Наверное, мне надо постараться вспомнить, что было сказано в тот последний вечер. Знаешь, у меня ведь довольно хорошая память. Выше средней.
Ханна поощрительно улыбнулась:
– Не сомневаюсь.
Мэри добавила:
– Но не как у Папы, у него память была фотографическая. Ну, по крайней мере до того, как они ударили по нему током.
45. «Игра в скорлупки»
Каждую минуту рождается простофиля – и двое, которые им воспользуются.
Криди стоял на холме над Дозорным домом и в бинокль наблюдал за событиями, развертывающимися внизу. Первый грузовик ушел, нагруженный коробками, в которых, как он полагал, были рукописи Хемингуэя: накануне он подслушал телефонный разговор между Мэри и Гектором, которые обсуждали перевозку. Слышал он их через эти новые наушники, которые проникали даже сквозь бетонные стены.
42
Уилсон Мизнер (1876–1933) – американский драматург.
Это был большой грузовик, так что бригада преследователей, которую послал Криди, легко нашла его на дороге, ведущей из Кетчума. Затем, примерно через пять минут, к Дозорному дому подъехал еще один грузовик на восемнадцати колесах. Снова погрузка – слишком большие грузовики для не слишком значительного груза. Хемингуэй никак не мог испортить столько бумаги.
И все же…
Он должен был установить слежку и за этим грузовиком, не так ли?
Теперь Криди наблюдал, как шла погрузка в седьмой грузовик, а у него кончились все помощники.
Матерясь, Криди кинулся к своей машине и саданул кулаком по приборной доске. Выбора не было, он вынужден поехать за этимгрузовиком сам.
Разумеется, это была игра, в которую играл с ним Ласситер, однако Криди ничего не оставалось, как следовать установленным им правилам. Но, чтобы попытаться добраться до коробок и подложить порочащие Гувера материалы, Криди нужно первым делом найти правильный грузовик.
Гектор, спрятавшийся среди деревьев, тоже наблюдал в бинокль за Криди и видел, как он рванул в погоню за седьмым подставным грузовиком. Каждый из грузовиков, оплаченный Мэри, направлялся по своему собственному пути и вез пустые коробки в неизвестность.
Убедившись, что наблюдение снято, Гектор достал рацию.
У него и его приятеля, молодого поэта, ушло всего пять минут, чтобы погрузить все рукописи Хема в черный кабриолет «понтиак» 1965 года выпуска.
Гектор протянул Эскину Фиске большой термос и хлопнул его по плечу:
– Счастливого тебе пути. Я знаю, Бад, до Кливленда далеко. Но там, у Джимми, все это будет в целости и сохранности спрятано в Западном заповеднике, пока Мэри не выберет библиотеку, которая составит надежный и постоянный каталог всех документов и будет их хранить. Передавай большой привет Хэнрахану.