Убить мессию (Игра без правил для двух участников)
Шрифт:
– А еще короче?
– поторопил Кероп.
– Рассеченная буква в слове "шалом" говорит о том, что праотец Яков взял у Элиягу букву "вав" - в залог того, что он придет и объявит сынам Израиля о приходе Машиаха.
– А так бы он этого не сделал?
– невинно осведомился Кероп.
– Как же мы вызовем Илью-пророка?
– обеспокоенно спросил отец Никанор. Согласно традиции, он был взят живым на небо... Но это ведь не ангел, не имеющий свободы воли! Он не обязан являться по нашему первому требованию!
– Я почему-то на пророка Элиягу больше расчитываю, -
– И кроме того, у нас ведь есть средство давления на него.
– Какие?
– удивился отец Николай.
Вопрос повис в воздухе ночного Иерусалима без ответа.
Наконец Давид вымолвил:
– А сейчас - всем отдыхать. Завтра утром едем в Хеврон.
Кероп попрощался и пошел в сторону Армянского квартала, греческие монахи тоже отправились к себе. Давид же спустился вниз, к Стене Плача. Зашел в тоннель, идущий вдоль Стены, прошел до самого его конца - до того места, где висит табличка "Вы находитесь под двором жертвоприношений", и долго, горячо молился. Почему-то считается, что в этом месте Бог слышит молитвы лучше всего.
Рано утром возле Мусорных ворот Давид уже ждал всех на своей машине. Точнее, ждал - это не сильно сказано, монахи привыки вставать рано, и встретились они минута в минуту (очень удачно, а то полиция не разрешает надолго останавливать машину на узком шоссе, ведущем вдоль стен Старого Города).
Видавший виды "рено" проскочил мимо Сионской горы, мимо долины Гейеном и вырулил на Хевронскую дорогу.
– Едем в Хеврон, как я понял?
– спросил Кероп.
– Я же еще вчера об этом говорил!
– напомнил Давид.
– А что мы там будем делать? Вызывать Илью-пророка в переполненном зале?
– По-моему, Илью-пророка лучше было бы вызывать на горе Кармель, в его пещере, - заметил отец Никанор.
– Он вас там ждет, - несколько съязвил Давид. А потом, чтобы смягчить впечатление от ядовитой шутки, добавил: - Считается, что душа праведника испытывает особую привязанность к месту захоронения тела. Но на горе Кармель находится вовсе не могила, а просто место, где какое-то время жил пророк. Хотя, безусловно, определенной святостью обладает и так называемая "пещера Элиягу" как, впрочем, и любое место, где побывал праведник.
Отец Никанор согласно закивал:
– Так же, как невозможно полное самоудаление Бога из какого-либо места, так и после праведника остается "аромат" его праведности, как запах после того, как духи покинули сосуд.
– В Каббале это называется "решиму", - вставил Кероп, приоткрыв один глаз. Он сидел на переднем сиденье с закрытыми глазами, и все думали, что армянин спит.
– Давид, может, ты объяснишь, для чего мы едем в Хеврон? Это нужно хотя бы для того, чтобы морально подготовиться.
– Хорошо, я тебе скажу, - отозвлся Давид после долгого молчания (он выводил машину из пробки).
– Мы попробуем вызвать пророка Элиягу, или, как его еще называют, ангела Сандалфона, совершив церемонию возле могилы праотца Якова.
– Это из-за той истории, которую вы вчера рассказывали - что патриарх Яков держит у себя букву "вав" из имени
– робко вставил отец Николай.
– Вот именно. Надо попрбовать, обязательно надо попробовать,
– Давид уже проехал по всей Хевронской дороге, застроенной патриархальными особнячками в стиле британского мандата (правда, кое-где попадались и новостройки, выбивающиеся из привычной иерусалимской архитектуры - надо же где-то жить репатриантам, прибывающим в Святой Город), затем, проехав через тоннель, взял курс на Хеврон.
– Вы как хотите, а я не прекращу попыток остановить демона до самого конца.
Монахи согласно закивали головами. Наконец отец Николай, чтобы разрядить обстановку, спросил:
– А почему Илью-пророка зовут ангелом Сандалфоном, то есть "Сандальщиком"?
– В древние времена, - начал объяснять Давид, - туфель не было, а сандалии просто прикручивались ремешками к ноге. Пророк Элиягу своими действиями соединяет между собою духовные миры и мир материальный, оплетая их собою, как ремешок сандаля оплетает ногу.
– Вот так, приблизительно, - и Кероп задрал ногу, демонстрируя всем, что он ходит в сандалиях, подобно большинству иерусалимских монахов.
Ближе к Хеврону все чаще стали попадаться военные и полицейские посты. Наконец, возле самого Хеврона, им пришлось пересечь просто-таки границу - дело спасли только иностранные паспорта участников экспедиции. Давид тоже вместо израильского удостоверения личности показал американский паспорт. Хотя и со скрипом, но машина все-таки была допущена на территорию Хеврона, где, переваливаясь по колдобинам между полуразрушенных арабских кварталов, добралась до пещеры Махпела.
Тут машину пришлось оставить на стоянке, и идти к огромному зданию пешком. Давид вынул из багажника большой сверток и аккуратно положил его себе на плечо.
– Что это?
– спросил отец Никанор.
– Не волнуйтесь, не бомба, - успокоил Давид.
– И не автомат. Ладно, пошли.
– Хорошо бы было спуститься в сам склеп, - сказал Кероп вполголоса.
– Это невозможно, - ответил Давид.
– Люди молятся в надстройке над "Двойной пещерой", а в сам склеп доступа нет. Из "Зала Ицхака" туда ведет люк в вертикальный ход, но он такой узкий, что по нему разве что ребенок пролезет. Кстати, Моше Даян в свое время спускал туда на веревке двенадцатилетнюю девочку, чтобы посмотреть, что находится в склепе. Оказалось, что под зданием для молитв от вертикального лаза отходит горизонтальный ход, который упирается в забитую большими железными гвоздями каменную дверь.
Компания подошла к последней заставе перед входом в пещеру Махпела. Там стояли вперемешку израильские солдаты, пограничники и полицейские. Неподалеку также отиралась группа палестинских полицейских в чудовищном камуфляже и попугайских расцветок беретах.
– Что у вас в свертке?
– строго спросил капитан израильской полиции.
– Это свиток Торы, - Давид аккуратно положил сверток на край полицейской будки, отвернул край белой ткани...
– Действительно, свиток, - хмыкнул капитан.