Убить нельзя научить. Сборник из 3 книг
Шрифт:
Хоровод множился со страшной силой. Каждый следующий скандр отказывался верить, что если схватится за «крайнего» или «среднего», «сила тока» доберется и до него тоже. «Ну должна же она когда-то закончиться!» – «Не может быть, чтобы она добралась даже до меня!» – «Не может быть, чтобы она не побоялась меня достать!» После таких бравых возгласов хоровод непременно пополнялся танцорами.
Двое из них, выделывая ногами сложные кренделя – нечто среднее между выпадами кунг-фу и танцем маленьких утят, задели ногами «стену сейфов».
Таким
Дальнюю от входа стену целиком обкладывали сейфами, как кирпичами. Драгар объяснил, что там хранятся контрольные работы, дипломы и рефераты учащихся. И называл кладку гигантских металлических кирпичей «стеной стыда, позора и смеха». Если верить Драгару, раз в семестр преподы устраивали «День юмора Перекрестья». Не глядя доставали рефераты, дипломы или контрольные работы и зачитывали вслух под громогласный хохот окружающих.
Лекция по технике безопасности убедила меня, что это вовсе не преувеличение. Даже таблички с угрозами на сейфах вызывали полное и безоговорочное доверие.
«Не влезай – убьет смехом!», «Осторожно! Концентрация глупости превышает безопасные для здоровья размеры», «Внимание! Ни за что не верьте тому, как тут бессовестно оболгали законы физики».
Схлопотав несколько истинно-варварских ударов по самым чувствительным местам, сейфы с негодованием загремели, и стена рассыпалась как карточный домик. Танцоры не растерялись. Лихо запрыгали, пока «металлические кирпичи» падали и «стекались» к их ногам. Многие продолжали выплясывать уже на импровизированном помосте – такой бешеной чечетки я еще не видела. Грохот стоял неимоверный, жаль, что с ритмом возникли серьезные проблемы.
Несколько студентов ухитрились найти «слабые места» в сейфах, провалились внутрь и продолжили пляски. Из-под их ног взмывали в воздух кипы бумаг и романтично кружили в воздухе как осенние листья.
Дискотека была полная.
Наконец, с криком: «Ну должен же он когда-то закончиться!», последний студент схватился за конец хоровода. Подпрыгнул и начал выделывать ногами кренделя не хуже, чем знаменитые танцовщицы «Мулен Руж».
Хорошенько порывшись, я откопала в себе силу убеждения. Магнитную силу убеждения. Выбросила вперед руки, и студенты разлетелись по аудитории как одуванчиковый пух от ветра. Фуф.
Поднимаясь с пола, скандры воззрились на меня с еще большим уважением. Кажется тот, кто сумел «приложить» их похлеще тока, повышался до статуса бога.
И тут я заметила, что кипа бумаг на полу зашевелилась, заволновалась и разразилась трехэтажной бранью.
Следом за бранью из нее выбрались две уборщицы. Вслух ругалась только одна, вторая жестами показывала студентам, что она с ними сделает. То ли наденет ведро на голову, то ли оторвет этот ненужный отросток шейных мускулов к чертям – все равно им никто не пользуется…
С техникой безопасности сильно не заладилось.
– Ольга Искандеровна, а Ольга Искандеровна! – доносилось со всех концов аудитории. Я подходила и уныло подтверждала собственные подозрения.
Скандры не умели считать даже с калькулятором. Вархар все сильнее вырастал в моих глазах. И уже даже плавки с мечом наголо не могли затмить светлый образ проректора, который не только считал до ста, но и без усилий, в уме, вычислял премии.
Последней каплей стало общение с четверкой скандров чуть поменьше Драгара. Все как один огненно-рыжие, с угольно-черными глазами и квадратными челюстями, они позвали меня ближе к концу пары.
Я с опаской подошла к парням, заметив, что новенький калькулятор в их лапищах уже лишился доброго десятка кнопок. Один из студентов задумчиво пересыпал их из ладони в ладонь. Теперь стало ясно, почему здесь использовались древние калькуляторы. Почему кнопки у них величиной с половину спичечного коробка, а, главное, почему они не пластмассовые, а металлические.
– Слушаю, – я подошла к рыжей четверке, ожидая худшего. И наконец-то не ошиблась!
– Ольга Искандеровна, – нахмурился Ярхар, самый шебутной из рыжих. Он то вскакивал, то молотил руками по воздуху, то крутился как юла. – Мы что-то никак не поймем. Что это за таинственные значки из черточек и палочек? – и его палец, с две сосиски размером, потыкал во все математические знаки. Начиная от плюса и заканчивая «равняется».
Нервно сглотнув, я последовательно расшифровала для рыжих «китайскую грамоту» арифметики, в надежде, что дальше уж они сами. Ну что стоит сопоставить значки в брошюре со значками на калькуляторе и понажимать их в нужной последовательности?
– Та-ак! – с умным видом произнес Саллихар, самый задумчивый из рыжих, и почесал затылок. – Значит четыре минус оди-ин, плюс три-и, поделить на два-а, равняется…
И тут калькулятор меня предал. От удара пальца Саллихара по знаку «равняется» из прибора высыпались все кнопки. По внутренностям калькулятора побежали разряды тока. Он вспыхнул как новогодняя гирлянда, выплюнул несколько золотистых искорок и погас.
– Ой, – пожал плечами Саллихар, снова почесал затылок и потряс останками новенького калькулятора. Те недовольно загремели. – Какие-то они хлипкие.
– Действительно! – возмутился Варух, самый энергичный из рыжих, и ударил по столу кулаком. Угол столешницы отломился и упал на пол. Я с ужасом вгляделась в кусок бронзированного дерева толщиной с мою ногу.
– Ладно, – в отчаянной попытке спасти хоть что-то от вандализма скандров, вздохнула я. – Пишите: равно трем.
– Тре-ем? – недоверчиво протянул самый молчаливый из рыжих – Галлихар. До этого момента он гипнотизировал брошюру так, что я всерьез опасалась внезапного возгорания.