Убить отступника
Шрифт:
Голевский сжал зубы, напряг тело…
Враг все ближе и ближе. Видно его яростное лицо, бешеные глаза, злобный оскал.
Ну, держись, голубчик!
Голевский направил оружие прямо в грудь заговорщику…
Удар! Хрясть!.. Лезвие копья воткнулось прямо в горло драгуну, древко переломилось. Кровью оросило капитана. Драгун слетел с лошади. На двух бойцов стало меньше у неприятеля. Кажется, теперь преимущество на их стороне. Эффект внезапности у заговорщиков уже потерян.
Максимилиана кто-то из казаков вышиб из седла сломанным древком пики. Заговорщик кубарем
К нему уже летели спешившиеся с коней казаки. Один из них держал в руках веревку, желая пленить главу тайной полиции Союза. Но Максимилиан оказался не так-то прост. Он достал свое тайное оружие – «терцероль» – английский карманный пистолет с привинченным штыком. Выстрелив в одного нападавшего, он ударил штыком второго, да так, что штык застрял в животе у бедняги. Два казака рухнули. Кто мертвый, кто раненый. Максимилиан подобрал казацкую шашку.
Слава Богу, он жив!
Виват Диктатору!
А капитан все теснил одного рыжего ротмистра. Тот лихорадочно отбивался и пятился. Вот ловкий удар бывалого рубаки – и эполет драгуна срезало как бритвой. Заговорщик выругался крепким словечком. Пару раз отбил мощные сабельные удары. Но в одно мгновение он потерял концентрацию и не смог отразить хитроумный удар капитана. Сверкнул острый клинок – и Голевский рассек голову ротмистру. Неприятель упал с коня, застряв одной ногой в стремени. И когда конь потащил за собой безжизненное тело ротмистра, по снегу заструилась длинная кровавая полоса.
Голевский увидел, как Максимилиан расправился с двумя казаками и поскакал к нему. Максимилиан не стал избегать рандеву с Отступником. И вот капитан оказался напротив главы тайной полиции Союза. Гвардеец не спешил убивать заговорщика.
– Я вас узнал, милостивый государь! А борода купца была вам к лицу!
– Изменник! Ты предал наши идеалы и умрешь!
– Я к вашим услугам, господин убийца! Но я слезу с коня, чтобы быть в равных условиях.
– Мне все равно! Готовься к смерти, мерзавец! – воскликнул шеф секретной полиции.
Голевский соскочил с коня и обнажил саблю. Но Максимилиан оказался хитрее. Откуда-то в руках у него появился пистолет – английский карманный револьвер Коллиера производства 1810 года. Шеф тайной полиции поднял его на уровни груди капитана. Он целился прямо в сердце.
Голевский застыл на месте от ужаса.
Все! Это конец! Сейчас раздастся выстрел, и он погиб! Как глупо…
Капитан заворожено уставился на вороненое дуло пистолета. Миг показался вечностью.
И вот раздался выстрел…
– Ваше высокобродие, берегись! – крикнул кто-то и закрыл своим телом капитана.
Пуля попала в спасителя и сразила того насмерть.
То был красноярец Григорий.
«Эх, Гриша, не уберег ты себя, но ценой собственной жизни спас меня! Вечная слава тебе, казак!»
– Ах ты, подлая особа! – кипел капитан. – Страшишься честного боя! Так берегись, вероломный подлец! Я тебя искрошу в куски!
– Как бы не так, сударь хвастун! Попробуй меня достать! – запальчиво воскликнул полковник.
Капитан
Но вот последовал решающий удар! Хитроумный, точный, мощный, стремительный. Клинок, скользнув по клинку, попал в цель. Макимилиан вскрикнул, выронил саблю и, заливаясь кровью, упал на снег.
Голевский, тяжело дыша, склонился над заговорщиком. Мерзавец был еще жив, хотя рана получилась ужасная.
– Вас повесят, полковник! – мстительно прокричал Голевский. – Непременно повесят как последнюю собаку!
– Не повесят, капитан, не повесят… Я скоро умру… Я чувствую это… Силы куда-то уходят. Я слабею…
– Послушай, облегчи душу пред смертью. Изволь сказать, кто на самом деле убил Милорадовича? Ведь это был отнюдь не Каховский, ведь так?… Так кто же?
– Я.
– По приказу вашего великого Диктатора? То есть… – Голевский что-то прошептал на ухо умирающему. – По его приказу, не так ли, милостивый государь?
– Откуда вы узнали о нем, Голевский? Его фамилию знают только наши консулы, сенаторы и я.
– Я нашел в Белояре то, что нужно. Единственную бумажку, где черным по белому указано его имя. Это самый последний недописанный лист из мемуаров Боташева, на нем есть даже капли крови штабс-капитана. Это лист дорогого стоит, цены ему нет. Эту бумагу Катилина, он же Николай Рощин, почему-то не отослал вашему Диктатору, а сохранил. Возможно, как козырь в хитроумной игре под названием «борьба за власть». Я думаю, на тот случай, если бы Диктатор принял решение устранить его. Ведь у Катилины были честолюбивые планы. Он вообще хотел быть правителем Сибири.
– Понятно… Тогда слушайте далее…
– Я весь внимание.
– Милорадович был… нашим первым Диктатором, а этот… не захотел быть вторым в Союзе, хотел абсолютной власти… Он и приказал мне убить графа, когда узнал, что тот поехал уговаривать мятежников. Я быстро переоделся в солдатскую шинель, нацепил усы, взял два пистолета. Я видел, как Каховский нервничал, то вскидывал пистолет, то опускал… Наконец изготовился… А я тут как тут. Я не мог полагаться на отставного поручика как на искусного стрелка. Ведь он оставил службу в девятнадцатом году и не имел достаточной стрелковой практики. А промах был нежелателен. И я чуть опередил поручика. Это был великолепный выстрел. Я всегда… метко стрелял. А Каховский попал в руку. Он вошел в историю, а я нет, жаль… Зря его повесили. Я, как и Каховский, тогда был влюблен в Софью Салтыкову и тоже хотел жениться на ней. Выходит, поручение Союза пересекалось с моими интересами. Выполнив поручение, я заодно устранил соперника. Но… все зря. Софья предпочла нам Дельвига, а этим летом вышла замуж за Баратынского.