Убить отступника
Шрифт:
Захар понуро ответил:
– Вы, ваше высокоблагородие.
– Значит, так ты платишь мне за мое добро…
Бывший ссыльный еще ниже опустил глаза. И вправду Гридинг сделал ему немало хорошего. Душевно к нему относился. Добился разрешения жить не в городе, а на заимке в тайге. А Захар так его подвел.
– Так каков твой будет ответ? – не унимался Гридинг. – Будешь продолжать укрывать мерзавцев или помогать нам?!
Захар поднял голову. Зыркнул, как затравленный волк. И снова понурился. Кажется, он сдался.
– Я покажу… – сказал он упавшим голосом.
– То-то… –
Пусть теперь ведет их к логову разбойников. Схитрит – сильно пожалеет об этом! И Захар не стал хитрить. Не было смысла ему лукавить. И выбора тоже не было. Поэтому и повел он уверенно отряд вперед. Прямо к долгожданному острогу.
Отряд приближался к острогу, разбившись на несколько групп. Это было сделано специально. Никто из разбойников не должен был ускользнуть из облавы.
Дозор разбойников из пяти человек, обнаружив одну неприятельскую группу, стал пятиться назад и попал прямо в руки зашедших им в тыл казакам. Не успели разбойники вступить в бой, их закололи кинжалами и ножами. Тихо и быстро.
Ближе к острогу отряд соединился. К городу Солнца подошли неслышно и осторожно.
Окружили его…
Распрягли лошадей…
Здесь по глубокому снегу животные были бесполезны. Поэтому сани с пушками тащили упряжкою из трех человек.
Расставили орудия с трех сторон, зарядили ядрами. Зарядили ружья и пистолеты… Достали сабли и ножи…
Топорами ничего не рубили, не стучали, костров не зажигали – зачем себя раньше времени обнаруживать. Удар по негодяям должен быть внезапным и мощным.
«Скорей бы в бой, хоть немного согреемся», – шутили казаки и готовили к штурму осадные лестницы, что смастерили у заимки из молодых деревьев.
Гридинг и Шепелев заметно волновались. Но старались на людях храбриться. Первый раз в своей жизни они руководили такой крупной военной операцией. Гридинг возглавил отряд, что наступал на острог с северной его стороны, Шепелев – с южной, Фрол – с восточной, а Аристарх – с западной. У каждого отряда, кроме Аристархова, было по пушке и один опытный канонир. Самый меткий оказался у Гридинга, какой-то бывший ссыльный артиллерист, участвовавший во французской кампании 1812 года.
До штурма оставались считанные минуты. Все ждали условного сигнала.
И вот он прозвучал!
Казаки и солдаты пришли в движение.
…Александр Дмитриевич вздрогнул. Он явно услышал беспорядочные ружейные выстрелы. Голевский принялся их считать про себя:
«Один, два, три, четыре, пять… Напились, что ли, лихоимцы и от пьяной дурости палят в воздух? Или они между собой делят что-то?»
Но выстрелов становилось все больше и больше. Затем послышались дружные залпы. Голевский заметно оживился: идет настоящая перестрелка!
«От кого же разбойники отбиваются?! Может быть, пришла долгожданная помощь от Фрола и Шепелева!? Неужели это казаки?! Неужели они успели?! Ай да Фролушка, ай да молодец! Все-таки исполнил поручение, привел спасательный отряд!»
Капитан заметно повеселел:
Когда началась пальба, обитатели десятого нумера повскакивали с нар, схватились за оружие. Голевский дернулся было вперед, но цепь, звякнув и натянувшись, удержала его на месте.
– А ну не балуй, господин хороший! – закричал Прошка и нацелил на капитана ружье. – Сиди смирно, а не то продырявлю твою поганую башку!
– Да убей его, Прохор, и дело с концом! – посоветовал другу заполошный Кузьма.
Он все искал свой пистолет.
– Оно-то так, Прохор, Кузьма дело говорит, – поддержал товарища Акакий. – Умертвить его надобно, вдруг господин сбежит. Каково нам опосля от атамана будет. Растерзает нас тады заживо.
– Повеления лишать его жизни еще не поступало от нашего атамана или коменданта, – возразил жаждущим офицерской крови разбойникам Прошка. – Вот будет нужное повеление – враз прикончим его высокоблагородие! Не сомневайтесь, братцы. Так оно и будет, коли атаман прикажет. Эй, Кузьма, будь живее! Враг у ворот! Акакий, давай шибче, хватай ружья и сабли! Щас мы их перестреляем!
– И перережем как курят! Кровищи-то будет! – поддержал Прохора Кузьма.
– А кого и передушим! – поддакнул Акакий и зло посмотрел на Голевского. – Ничего, мы еще вернемся к вам, господин офицер. Вот перебьем ваших людей и вернемся – пощекочем тебя ножичком! То-то забава будет!
Акакий выругался смачно, но не решился тронуть пленника. Надо было спешить на помощь к своим. Разбойники выбежали из избы…
Голевский снова с силой дернул цепь – но кольцо в стене не поддавалось. Хорошо его вбили в бревно супостаты – не вырваться! Капитана охватило отчаяние: сидит здесь, как бычок на привязи. Ни тебе шаг влево, ни тебе шаг вправо. Не ровен час, загорится изба, и погибнет он здесь как миленький. Что явно нежелательно. Не для того сюда он полз на карачках и замерзал насмерть.
Капитан снова напряг все свои силы и дернул руку… Звякнула цепь, но все попусту! Вбитое кольцо держало цепь крепко и надежно. Эх, не поддается зараза! Ну, никак! И что бы такого придумать для освобождения от ненавистных оков.
Голевский крепко задумался…
А в это время в бой вступила артиллерия.
Ба-бах!!! – это с северного направления ударила пушка. Ядро с противным свистом вонзилось прямо в фас бревенчатого острога и взорвалось. Полетели в разные стороны щепки, бревенчатые ошметки – в стене образовался проем. В него засвистели жаждущие живых тел пули.
Вторая пушка выстрелила с южного крыла – ядро улетело за стены острога. Попала в избу – и та загорелась. Получится ли у казаков с наскока завладеть разбойничьим форпостом? Разгон задан, осталось дело за малым – повязать злодеев.
Снова с севера ударило ядро в поврежденную стену, полетели доски и щепки. Проем явно расширился. Теперь туда мог пробраться человек. С криком «ура!» казаки и солдаты бросились в проем – их встретили плотным ружейным огнем. Атака тут же захлебнулась.
Гридинг подсчитал потери: один солдат убит, двое казаков ранены.