Убить Петра Великого
Шрифт:
— Как ты смеешь, холоп, с государыней так разговаривать?! — прошипела Евдокия Федоровна.
— Холоп, говоришь, — ухмыльнулся Федор Юрьевич. — А только на Руси я теперь для всех батюшка. Царем Петром за хозяина поставлен. Так что в моей власти, кого захочу казнить, а кого миловать.
— Матвей! — разошелся князь не на шутку.
— Тут я, Федор Юрьевич!
Огромного роста, с кудлатой нечесаной головой, он едва не упирался макушкой в свод, но в сравнении с князем, гордо выставившим вперед упругое брюхо, выглядел ярмарочным карликом.
— Ивовые розги замочил?
— Замочил,
— Слыхала, матушка? — с угрозой переспросил судья Преображенского приказа. — А теперь давайте государыню под белые рученьки да в пыточную палату спровадим, пусть отцу Матвею исповедуется, — толстые губы князя неприятно скривились.
Солдаты, стоявшие за спиной Федора Юрьевича, неловко выступили вперед.
— Батюшки свят! — воскликнули боярыни, обступив государыню. — Помрем тут, а цареву не отдадим!
— А ну прочь, юродивые! — прикрикнул Федор Юрьевич. — Коли не желаете, чтобы я вас вместе с государыней высек!
— Что ты хочешь, ирод? — холодно произнесла государыня, с ненавистью глядя на князя.
— Признайся, что согрешила со Степаном Глебовым. А то выпорю!
— Грешна, — с вызовом произнесла царевна. — И что с того? Не ты мне судья! Степан Глебов мил мне. А теперь прочь с дороги!
— Это еще не все, государыня, — торжествующе улыбнулся Федор Юрьевич, поправляя поясок, сползший с крутого брюха. — Ты должна отправиться в монастырь по воле нашего государя и батюшки Петра Алексеевича.
Государыня обожгла горячим взглядом князя Ромодановского и отвечала зло:
— А вот этого не дождешься! Пойди прочь! Боярыни, пойдемте в яблоневый сад.
— Пропустите царевну! — махнул рукой князь Ромодановский и отступил в сторону.
Подняв высоко голову, Евдокия, поддерживаемая боярынями да мамками, гордой павой проплыла сквозь толпу.
Глава 22 РЯЖЕНЫЕ
Выглянув из пролетки, адмирал де Витт наблюдал за пришвартованным сорокатонным двухмачтовым судном, зафрахтованным русским посольством. Покачиваясь на волнах, оно стояло в самом углу причала. Два ялика в носу и в корме удерживали его дополнительными канатами. Судно было пассажирско-почтовым, курсировавшим вдоль берегов Норвежского моря. Оно могло стать легкой добычей пиратов, которые любили заходить в спокойные голландские воды. На баке с подзорной трубой в руках стоял капитан, два матроса короткими швабрами натирали палубу. Трап, выброшенный на берег, терпеливо дожидался гостей.
Наконец появились и они, временные хозяева.
Первым в темно-синем камзоле и в ботфортах со шпорами шел русский царь Петр. Его можно было бы отличить по огромному росту. Возвышаясь над сопровождавшими почти на целую голову, он приковывал к себе взгляды всех присутствующих. Остановившись, царь
Адмирал удовлетворенно хмыкнул. Пьяны! Поговаривают, что без вина русский царь не может прожить даже одного дня.
Взобравшись на палубу, он долго тискал подошедшего капитана, выражая ему свое расположение, а потом, подхваченный под руки двумя дюжими матросами, был препровожден в каюту.
Адмирал довольно улыбнулся. Больше ему нечего было делать на пристани. После того как свита русского царя разместилась в своих каютах, судно направилось к берегам Голландии.
— Пошел! — крикнул де Витт задремавшему кучеру. — Да пошевеливайся!
— А похож! — довольно протянул Петр Алексеевич. — Где же ты такого детину заполучил?
— На таможенном корабле служил, — отвечал Меншиков, довольный похвалой государя. — Пять золотых талеров посулил.
— А этих ряженых где подобрал? — кивнул Петр Алексеевич на свиту, взбирающуюся по трапу на судно.
— В кабаке отыскались! Чего же огород городить! Каждого выпивкой угостил, а еще по золотому талеру обещал. Они ко мне со всей округи сбежались.
— Глянь-ка на того, — кивнул царь в сторону немолодого верзилы с потрепанными темно-серыми буклями. — На князя Ромодановского похож. Такой же пузатый! Даже усищи у него в точности, как у князя. А вон тот на Лефорта смахивает.
— Так оно и есть, Петр Алексеевич.
— А где же адмирал?
— Вон в той карете затаился, Петр Алексеевич. Кажись, тронулся. Поверил, стало быть.
— Ну что, Алексашка, сходим в кабак? А то у меня от сухоты глотку дерет.
— Так значит, сухопутным путем едем, государь?
Подул пронизывающий ветер, едва не сорвав с головы шляпу. Запахнув полы плаща, царь отвечал:
— Сухопутным. Шли гонца. Пускай коней запрягают.
Последние десять лет адмирал де Витт ходил на корабле под голландским флагом, что без затруднений позволяло находить прибежище в порту Амстердама. Устав от пиратства в водах океана, он позволял себе лишь редкие вылазки вдоль берегов Франции на небольших суденышках под английским флагом. Не гнушался нападать и на почтовые суда, которые, кроме разного рода документации, могли перевозить деньги и даже золотые слитки.
Подобные шалости позволяли ему в предместьях Амстердама иметь небольшое поместье и дюжину рабочих, которые в исправности содержали многочисленное хозяйство. Не бедствовали и моряки, которым адмирал выделял значительные проценты от награбленного.
Однако старость понемногу отбирала силы, и он уже всерьез стал подумывать о том, чтобы забросить разбойный морской промысел и всецело посвятить себя домочадцам. Право, это высшее удовольствие — сидеть в качалке и попивать прохладное пиво. Тем более что из окон его спальни открывался прекрасный вид на море.