Убит по собственному желанию

Сартинов Евгений Петрович

Но та упрямо качала головой.

— Не знаю…

— Ладно. Тогда вы считаетесь первой подозреваемой, — решил Косарев. — Андрей, забирай ее в отдел, пусть посидит в обезьяннике, подумает о своей грешной жизни. А пока поищите ее сынков. Не зря они сквозанули отсюда так быстро. Кстати, а что эта соседка? Как ее…

— Елена, — напомнил Колодников

— И что, её допросили?

— Нет, её нет дома.

— Точно нет?

— Муж ее дверь открывал, матерился. Говорит, давно ее не видел.

— Ага, —

подтвердил Рыжов, — есть такое дело. Баба молодая, двадцать пять всего, но запойная. Он ее уже и бил, и в квартире запирал, так она в окно вылезла и по газовой трубе ушла в соседнюю квартиру.

— Она с ними как раз третий день и квасила, — подтвердил Колодников. — А мужик, как дурак, сидел все это время с двумя детьми.

— Почему как, — хмыкнул Косарев, — просто дурак. Так кто, вы думаете, из них тетку завалил?

— Из братовьёв кто-то, — сказал Рыжов. — Они все тут борзые.

— Значит — ищите братьев. Все понятно?

— Да ясно все! — Отмахнулся Колодников.

Косареву интонация подчиненного не очень понравилась.

— Андрюша, когда ты будешь моим начальником, вот тогда будешь отвечать мне таким тоном. А пока твой номер шестнадцатый. Ты все понял?

— Так точно!

— Ну-ну. Вот завтра в три часа утра пятнадцать минут я отбываю с Ниночкой в Крым. И вот эти две недели — командуй операми как хочешь! А пока будь добр, выбирай выражения и интонацию. Все, я уехал. Пока.

Глава 3

В это же самое время Иван Михайлович Мазуров пробирался по окраинам города к частному домику, где он бывал уже не раз. Домик был так себе, типично кривовская халупа с двумя сквозными комнатами, одна из которых была еще и кухней, с низкими потолками. Зато на заборе было аршинными буквами написано: "ул. Платона Люпаева 142".

"А зачем Валька написала этот адрес? — Подумал майор. — Газет она не выписывает, писем ей вряд ли кто пишет. Дети все уже давно в могиле".

Не найдя решения этой задачи Мазуров толкнул калитку. Тут же затявкала собачонка, но она была на цепи, да и размеры ее не внушили розыскнику священного трепета. Заходить в дом ему не пришлось, нужный ему человек сидел на крылечке, наслаждаясь жизнью. Сам он был высок, до крайности худощав и чуть-чуть пьян. Сашка Краюшкин был ровесник Мазурову, но выглядел гораздо старше. Этому способствовала не только густая седина, но и три срока, полученных Краюшкиным за дела мало привлекательные.

— Здорово, Краюшкин, — поздоровался Мазуров. — Смотрю — хорошо ты живешь.

— Привет, Иван Михайлович. Присоединяйся, — благодушным тоном заметил тот.

Хорошему его настроению способствовала бутылка водки, стоящая рядом с ним, граненая рюмка,

миска с дымящейся вареной картошкой да тарелочка малосольных огурцов. При виде этого изобилия Иван Михайлович чуть не подавился слюной. Он был не большой любитель выпить, но сейчас, в этот теплый, июньский день, это ему показалось очень даже в кайф.

— По какому поводу праздник, Сашка? Что у нас там на календаре? День Парижской коммуны, или сто лет граненому стакану?

— Праздников в календаре никаких нет, в душе надо иметь праздник.

— В душе?

— Да. День сегодня хороший, рыба хорошо поймалась. Продал хорошо, быстро, Вальке вон деньги отдал, долг. И себе на пузырь хватило.

В это время послышались шаркающие шаги, на крыльце показалась грузная старуха. Она приложила ладонь козырьком, но потом узнала гостя.

— О, Иван Михайлович пожаловал.

— Здравствуй, Валентина Егоровна. Как ваше здоровье?

Старуха отмахнулась.

— Ни к черту. Ревматизм замучил, особенно если к дождю. Вы за Сашкой что ли, пришли? Натворил что-то?

— Да нет. Спросить его надо кое о чем.

— А-а. А я думала, опять уедет мой квартирант в дальние края.

Сашка действительно был квартирантом Валентины. И муж, и все дети Валентины Спириной сгинули в тюрьме, но к ней время от времени прибивались на квартирование такие же, как и прежние родственники, бывшие уголовники.

— Да нет, поживет он еще, — обнадежил старуху Мазуров. — Ты, Сашка, сколько лет уже как откинулся?

— Три. И в зону больше не хочу.

— Молодец. На работу-то устраиваться не хочешь?

Краюшкин иронично хмыкнул.

— А кто меня куда возьмет? Только на морду глянут и от ворот поворот дают. Да я и рыбалкой больше заработаю.

Мазуров знал, что рыбу Сашка брал только запрещенными методами: сетями, острогой, но браконьерство было меньшим злом, чем прежние «заслуги» Краюшкина. Тогда он приступил к главным расспросам.

— Слушай, Краюшкин, это ведь ты в мае Воле ведро карасей от Касатика приносил?

Сашка как-то сразу насторожился.

— Кто сказал?

— Кто надо сказал. Так приносил или нет?

— Ну.

— Где ты его видел?

— Кого, Касатика?

— Ну не папу же Римского! Так где он тебе этих карасей всучил?

— На Россоши.

— Ого, далеко!

Это место в кривовских лугах было едва ли не самым дальним от города, и абсолютно непроходимым в случае дождей. А Краюшкин начал вспоминать.

— Я первый раз Коляна с Касатиком нашел на Юле. Они там больше бухали, чем рыбу ловили. Потом, дня через два, на Линьковке их уже видел. Водка у них кончилась, они на удочки карася там ловили. А потом уже на Россоши их нашел. Там они сетку ставили. Вот там они меня этим ведром красноперых и нагрузили.