Убить Троцкого
Шрифт:
– И еще: вы, Натан Иммануилович, после смерти Чернова можете спокойно покинуть это здание. Кроме него, вас здесь никто задерживать не будет… А он сегодня умрет, – жестко добавил Михаил.
Не раздумывая более, старик назвал три заветные цифры и код замка от входа в хранилище, после чего Михаил, не прощаясь, вышел из кабинета. По пути в приемную он напевал арию Германа из «Пиковой дамы», которая, созвучно полученным цифрам, вертелась у него в голове:
– Три карты, три карты…
Не успел он войти в приемную, где ждали его товарищи, как Чернов вызвал их к себе. Михаил только утвердительно
Чернов, торопливо складывая какие-то документы в сейф, пожаловался:
– Устал как черт! Сутки практически не спал… Сейчас сменю с вами караул в хранилище и домой – на боковую…
Сообщив Муравьеву, которого он назначил старшим, пароль и отпустив секретаршу, также почти сутки не покидавшую приемную, он отметил у начальника караула смену поста и направился ставшими уже под вечер безлюдными коридорами наверх, в хранилище.
Отправив сменный караул отдыхать и дав последние наставления, он уже собирался на выход, предвкушая долгожданный отдых, когда в лоб ему уткнулось холодное дуло нагана, а сзади его руки сжал горообразный Лопатин.
Не обращая внимания на удивление и страх Чернова, написанные на его лице, Михаил бесстрастно, не произнося ни слова, извлек из его кобуры револьвер и обшарил карманы. Ключи от кабинета и сейфа, обнаруженные в них, он бросил Блюму. Действия друзей уже заранее были расписаны по нотам, поэтому Блюм молча направился в кабинет начальника, где собирался, воспользовавшись ключами, уничтожить их личные дела. После пребывания в комиссии от их посещения не должно было остаться никакого следа. Фантомы, и точка.
Михаил с Лопатиным, подталкивающим еле передвигающегося на ставших вдруг ватными ногах Чернова, с лицом, перекошенным злобной усмешкой, двинулись, лязгая затворами железных клеток, прямиком к хранилищу.
Здесь издевательская усмешка казначея сменилась изумлением, когда Михаил, играючи набрав код, распахнул дверь в святая святых. Следом за Михаилом, влетев от пинка Лопатина в распахнутые двери и растянувшись на каменном полу, он, очнувшись от шока, угрожающе заговорил:
– Щенки… сейф вы не откроете… Шифр я вам не дам, иначе меня грохнут!.. Не вы, так другие… А на взрыв сбежится охрана… Вы даже выйти из здания без моего разрешения вечером не сможете – вас, дураков, задержат на любой из двух проходных… Самоубийцы… Лучше подумайте: как, сохранив мне жизнь, при моей помощи выбраться отсюда… – Сергей Яковлевич был рационалист, он начал торговаться.
– Ты все равно сдохнешь здесь и сейчас, сволочь… И сдохнешь мучительно, – бесстрастно сказал Михаил и добавил, обращаясь к Лопатину: – Саша, заткни ему пасть. Мешает работать.
– За что?.. – успел только крикнуть всероссийский мародер, как его рот уже был забит кляпом.
Достав стетоскоп, Михаил приступил к работе. Устанавливая первые три из шести цифр, он запоминал характерные щелчки, которыми отзывался запорный механизм сейфа на показания цифр шифра. Около получаса ему понадобилось на то, чтобы, манипулируя тремя первыми рычажками, определить и запомнить эти звуки. Затем, представив себя (как это ни смешно) в виде огромного настороженного уха и снова приставив стетоскоп к сейфу, Михаил стал передвигать три оставшихся рычажка.
Лопатин же, пригрозив огромным кулаком Чернову и пообещав пришибить его, если он издаст хотя бы единый звук, вышел из комнаты. Поджидая Блюма, он собирал из принесенных отдельно частей арбалет, складывал веревки и металлические кольца с петлями на них.
Через час появился взволнованный Саша Блюм и сообщил, что, закончив работу, при выходе из кабинета он нарвался на начальника караула Колбасова, у которого вместо мозгов в голове, наверное, есть только устав караульной службы. Чудом заманив этого придурка в кабинет, пришлось его ликвидировать.
– Часа два его не хватятся, так как он в это время ходит по всему зданию – проверяет посты. А потом начнутся поиски, – закончил Александр.
Евгений только пожал плечами:
– Миша делает все, что возможно. Торопить его бесполезно – только помешаем…
Волнение друзей нарастало с каждой минутой. Блюм мерил шагами каменную клетку, отгороженную металлическими прутьями, постоянно поглядывая на часы. Сейчас они находились в каменном мешке, и стоило перекрыть им выход, как эта западня захлопнулась бы для них навсегда.
Очередной раз развернувшись, Блюм не выдержал и направился к комнате, но дверь открылась без его участия – на пороге стоял улыбающийся Миша.
– Вуаля, – произнес он, указывая рукой на распахнутую в глубине комнаты дверцу огромного сейфа.
Торопясь, друзья стали складывать драгоценности, разложенные по полкам, в четыре брезентовых вещевых мешка, что были приготовлены заранее.
Содержание сейфа предвосхищало самые смелые надежды.
– Сколько же крови пролили эти гады… – взвешивая один из мешков в руках, сказал Лопатин и забросил его себе за спину.
Затем он молча сгреб сопротивляющегося Чернова и запихал его в зиявший пустотой зев сейфа, из которого Муравьев вынул металлические перегородки.
Чернов уже понял, какую смерть ему уготовили. Глядя в его обезумевшие от страха глаза, Михаил сказал:
– Помнишь своего эмиссара в Харькове – Курносова? Так вот. Можешь радоваться, что у меня сейчас мало времени… Его и Свиридова постигла более страшная участь… Кровь моей семьи – князей Муравьевых, – уточнил он, – на ваших руках! Я остался последним, но не переживай – тебе скучно не будет. Скоро к вашей компании присоединится и ваш покровитель – Троцкий! – С этими словами, не вдаваясь в подробности, он вытащил кляп изо рта, изменил код и захлопнул дверцы сейфа.
– Жить этой сволочи без доступа воздуха – час, не больше. За это время никто не сможет его освободить. – Махнув рукой, Михаил направился к выходу, держа в руках подготовленный к выстрелу арбалет.
Быстро ступая тихим отработанным шагом – с пятки на носок, – они осторожно прокрались безмолвными коридорами в левое крыло здания, к облюбованному кабинету на шестом этаже. Несколько секунд – и под отмычкой Муравьева щелкнул простенький замок. Без торопливости, но не мешкая, ребята забаррикадировали входную дверь тяжелыми шкафами. Они прислушались. В коридоре нарастал шум, отпирались и запирались двери кабинетов.