Убить Троцкого
Шрифт:
Но робкий стук в дверь прервал его на половине куплета. Бандиты подобрались, достали оружие. Преобразившийся одессит тихим, кошачьим шагом подкрался к двери и, не спрашивая, приоткрыл дверь на всю длину цепочки.
У дверей стояла невысокого роста, пожилая, в аляповатой шляпке дама. Из-за ее плеча выглядывал сухопарый, изможденно-сгорбленный высокий старик в потрепанном вицмундире, указывающем на принадлежность его хозяина
Дама надтреснутым старческим голосом поинтересовалась наличием в квартире Игоря Сергеевича и, услышав отрицательный ответ, сообщила, что она хозяйка квартиры, которую снимает Игорь Сергеевич, и что намерена подождать его прихода. Одессит, не желавший поднимать шума на лестничной площадке, недобро усмехнувшись, широко открыл дверь:
– Проходите, пожалуйста, – вежливо сказал он, – мы с Танечкой сами ожидаем его. Скоро должны быть.
Старики, шаркающей походкой пройдя коридор, вошли в комнату и остолбенели, увидев окружившие их с четырех сторон рожи.
Бандиты, определив в вошедших безобидных стариков, опустили оружие. Послышались ехидные шуточки.
Пожилая дама, смешно ойкнув, схватилась за сердце и начала заваливаться в сторону сидевшего в дальнем углу бандита, который в этот момент, ухмыляясь, засовывал в кобуру ненужный, как ему казалось, револьвер. Неожиданный взрыв в голове погрузил его в вечный мрак. Он так и не успел понять – что произошло. В течение нескольких секунд в тишине комнаты раздавались неясные всхлипы и хруст костей. Оружие успел выхватить только стоявший позади стариков одессит, нажав в предсмертной агонии на курок. Поблескивая стальными гранями, в горле его уже торчал сюрикен, пущенный твердой рукой Муравьева. Прогрохотавший выстрел нарушил вечернюю тишину московского переулка. Взвизгнувшая пуля рикошетом ушла в окно, посыпались осколки.
В то время, когда Блюм метнулся в соседнюю комнату и успокоил рукояткой нагана двух находившихся в пьяном бреду бандитов, Михаил уже торопливо разрезал веревки, опутавшие девочку, и успокаивающе бормотал:
– Все в порядке, девочка. Все в порядке… Успокойся…
Убедившись, что барон мертв, Михаил завернул Таню в одеяло и кинулся вместе с ней на улицу. Блюм поспешил следом.
Александр, поджидавший друзей на козлах фаэтона, крикнул, указывая рукой на быстро удаляющийся фургон:
– По-моему, это – Шварцнельд! Я точно видел!..
Михаил, сразу узнавший в силуэте пассажира свою бывшую любовницу, навскидку выстрелил. Фигура женщины завалилась, но фургон, мелькнув зелеными бортами, уже свернул за угол.
– Попал, – констатировал Муравьев и, расположившись в фаэтоне, они помчались в противоположном направлении.
К счастью для них, патрулей поблизости не оказалось, и они беспрепятственно добрались к новой квартире, которую снял покойный Рутенбург.
Пока Михаил, пытаясь привести в себя обезумевшую от горя и страха девочку, говорил ей ласковые слова, успокаивал, укачивал, Александр с Евгением, смотавшись на один из стихийно возникших в это время рынков, накупили всевозможной еды и приличную одежду для Тани.
Время поджимало. Михаил сбросил с себя вицмундир и переоделся в принесенный друзьями
Трое одетых в элегантные костюмы мужчин, неловко переминаясь с ноги на ногу у кровати, где лежала бледная обессиленная Татьяна, не знали, что делать, – оставлять ребенка в таком состоянии одного нельзя. В то же время ни один из них не мог здесь остаться. Для успешного проведения операции были необходимы все трое.
Заметив эту неловкость, Татьяна, посмотрев на них недетскими глазами, тихим голосом позвала:
– Михаил, наклонитесь ко мне.
Почти касаясь губами его щеки, девочка зашептала:
– Миша, милый… Миша, я вижу – вам очень нужно идти, и вы не знаете – что делать… Не беспокойтесь… Я не маленькая, я буду ждать вас. Только пообещайте, что вы вернетесь…
Легкое детское дыхание согревало его щеку. У Михаила от нежности к этому юному доверчивому существу, от недетской интонации, звучавшей в словах этого ребенка, до боли сжалось сердце. Он порывисто прижал голову Тани к своей щеке, поцеловал ее и горячо – так, что слезы навернулись у него на глазах, – прошептал:
– Жди меня. Клянусь – я не оставлю тебя.
Затем, превозмогая себя, резко встал и сказал, как отрезал, немного устыдившись своей нежности перед товарищами:
– Жди на следующую ночь, под утро. Из дома – ни шагу. Это опасно! – и, кивнув друзьям, добавил: – Пошли!
Только под утро, переговорив с Храмовцевым и уточнив все детали операции, успев заскочить к двум офицерам, с которыми их познакомил дед Татьяны, и предупредив обо всем их, – только тогда они попали к себе на квартиру. Здоровый молодой сон тут же навалился на них. Нужно было хорошо отдохнуть – завтрашняя ночь могла быть полна любых неожиданностей.
Глава 10
Все было готово к началу операции. Чтобы снять все возрастающее напряжение, ребята под руководством Михаила, легко размявшись и проделав соответствующие каты, занялись медитацией. Медленно пришли успокоение и уверенность в благополучном исходе.
В 19.30, перед посещением Чернова, Михаил, оставив своих напарников в приемной, зашел в кабинет-мастерскую старого ювелира. Это было слабое звено в их тщательно разработанном плане, но Михаил рассчитывал на характерную национальную черту, присущую евреям. Жизнь и благополучие своих близких они ставят превыше всего. Кроме того, Натан Иммануилович уже сидел на крючке у Храмовцева, передавая ему информацию. Три заветных цифры, являющиеся первой половиной кода сейфа, и код входа в хранилище – существенно сокращали время кропотливой работы.
Прочитав записку от жены и дочери, ювелир достал спички и тут же сжег ее. Повернувшись к Михаилу, он спокойно спросил:
– Чем могу служить, молодой человек?
«Выдержка у старика – железная», – подумал Михаил и выложил ему свои требования. Предвидя вопросы, он тут же сказал, что его родные уже изъяты у Храмовцева и находятся в относительно благоустроенном подвале, и что в конце операции они будут выпущены, а ему (Мацкевичу) через них передадут драгоценности, которые помогут пережить это смутное время и в дальнейшем – открыть свое дело.