Убить Троцкого
Шрифт:
Все части колчаковских войск во Владивостоке на своих собраниях вынесли решение, что они переходят на сторону земской управы. Восставшие войска под оркестры, во главе с офицерами входили в город и сосредоточивались перед зданием управы. Вместе с ними в город вошли их недавние враги – партизанские части.
Рабочие дружины и партизаны взяли под охрану все стратегические пункты. А войска интервентов стояли у своих штабов, не вмешиваясь в происходящие события.
В этот день Михаил проснулся довольно поздно, вчера все вместе они обмывали продажу его яхты,
Выйдя в холл, Михаил обнаружил там миниатюрных японок-гейш, презентованных им на ночь их богатеньким собутыльником. Девушки встретили Муравьева характерно вежливыми поклонами и улыбками на мраморно-матовых гладких лицах.
Вспоминая вчерашние пьяные выходки Евгения, который окончательно распустился в последнее время, он недовольно поморщился. Эксцентричный Лопатин, всегда гораздый на различные проделки, вчера в японской бане после непременного традиционного массажа, хватив еще изрядную толику подогретого саке, вдруг воспылал страстной любовью к русскому романсу. Покорным японкам, ублажающим своих гостей, пришлось, по его требованию, исполнять «Вечерний звон».
Вецельний звон, вецельний звон,Как многе дум навьедить он… —старательно выводили девушки, смиренно хихикая, когда Евгений своим громадным фаллосом размеренно бил по лбу одной из них, в такт подпевая этому, мягко говоря, вульгарному движению своим басом:
Бом-бом-бом-бом… —единолично присвоив себе исполнение этой партии.
Михаил, со стыдом вспоминая свой одобрительный смех, еще раз поморщился: «Какое-то дешевое купечество… Нет, пора уматывать отсюда побыстрее в Европу. Благо – появилась солидная сумма от продажи яхты».
Пачка купюр приятно отягощала карман его стеганой домашней пижамы.
Стараясь не встречаться с девушками глазами, он, не глядя, сунул им несколько банкнот, побыстрее выпроваживая их на улицу.
Вместе с клубами похожего на туман морозного воздуха в открытую дверь ворвалась нестройным хором музыка какого-то походного оркестра. Мелодия эта была хорошо известна по обе стороны противостоящих в стране политических сил. И если красные пели:
Снова мы в бой пойдем за власть Советов…то белые наяривали под эту мелодию:
Мы снова в бой пойдем за Русь святую…Причем белые все реже и реже вспоминали эту мелодию. Слишком сильную оскомину она набила в исполнении их противников.
Михаил пошире открыл дверь и вслед за девушками вышел на крыльцо. Сквозь белые, покрытые игольчатым инеем и сверкающие в ярко-солнечном морозном воздухе ветки редких деревьев, растущих в полисаднике, хорошо была видна набережная, по которой двигалась нестройными рядами одетая
«Говорила сестрица Аленушка братцу Иванушке: „Не пей из копытца – козлом станешь…“ А мы вчера – из тазиков хлебали», – пытался проанализировать только что увиденное Михаил.
Он, разбудив друзей, стал звонить в штаб генерала Розанова.
К его удивлению, телефон, недавно подведенный к их особняку, функционировал нормально, и вскоре его соединили.
Трубку поднял начальник канцелярии – полковник Хилков, поставивший в известность Михаила о перевороте, сообщив, что в штабе жгут бумаги, а генерал занят погрузкой преданных ему частей на японские суда и что пока восставшие не чинят препятствий при эвакуации.
Власть перешла к земской управе.
Собравшись в столовой, друзья принялись обсуждать создавшееся положение. Возможность эвакуироваться вместе с войсками генерала Розанова в Японию и впоследствии, возможно, быть интернированными – они откинули сразу. После непродолжительного обмена мнениями Михаил подвел черту, слегка высокопарно, но иронично подражая дипломатам, на приемах у которых ему часто приходилось бывать, находясь на службе у Розанова:
– Итак, господа, наш коллега господин Лопатин оказался прав.
Он почтительным жестом наклонил голову в сторону Евгения. Тот, вальсируя руками, шутовски наклонился в ответ.
– Вывод ясен, – отбросив шутливый тон, уже серьезно продолжил Михаил. – Отсюда нужно уезжать, и как можно быстрее. Лично я сыт по горло этой свистопляской… В Европе же без хорошего материального обеспечения будет очень тяжело. Наши ценности находятся в Москве, изъять их сейчас без серьезного риска весьма проблематично. Тем более что я все равно собираюсь возвратиться – отдать кое-кому должок…
Его синие глаза при этих словах потемнели.
– Единственное место, где пока еще, – он выделил эти два последних слова, – находятся серьезные ценности, – это Государственный банк. И Евгений еще раз прав: если мы не сможем взять их, то их присвоит любая другая сволочь, которая сможет приблизиться к этому пирогу, вроде атамана Калмыкова. Неделю назад он ушел из Хабаровска на китайскую территорию, забрав с собой 36 пудов золота да еще – предварительно расстреляв сорок своих же казаков… Или атамана Семенова, который под шумок отхватил треть золотого запаса России…
Михаил сознательно ввернул слова «любая другая сволочь», тем самым приобщая себя к только что очерченному им кругу.
– Что поделаешь – с волками жить… как говорится… Я уже не говорю о японцах, которые неспроста поставили свои караулы и охраняют банк вместе с русской командой под руководством Юговича… А это – тот еще жук! Сами знаете… И честно говоря, альянс земской управы с большевиками добил меня окончательно. Те уже точно не упустят своего. И если другие, вроде нас, попытаются забрать хотя бы часть, то эти обычно забирают все…