Убить Вампира
Шрифт:
«Вряд ли Кречет прячет труп дочери на чердаке», — подумал Горюнов, но все равно решил проверить. Поднялся по лестнице, откинул наверх ляду и заглянул на чердак.
Он оказался низким и пыльным. Кроме хлама и старых, изъеденных мышами журналов и газет, на чердаке больше ничего не было. И все же Горюнову пришлось подняться, так как скудного света, который едва пробивался через маленькое треугольное слуховое окно, было явно недостаточно, чтобы отчетливо всё разглядеть: края чердака тонули в темноте. У Горюнова в машине был фонарь, но возвращаться за ним не хотелось.
Он
Горюнов зашел в кухню, потом заглянул в спальню — ничего. Открыл шкаф. Только одежда Кречета. Вернулся обратно на кухню, встал посреди комнаты и осмотрелся. Затем наклонился, разглядывая пол.
Тут ему послышалось, как кто-то глухо застонал. Под полом? Пришлось снова зажечь зажигалку: на дворе стало быстро смеркаться, и здесь все гуще становилась тьма.
В полу под откинутым половиком Горюнов обнаружил дверцу. Он приподнял ее и заглянул в подпол. Ничего не видно. Спускаться Горюнову совсем не хотелось. «Может, просто посветить?» — подумал он, опустился на колени и, наклонившись, просунул в погреб руку с зажигалкой.
Внизу ему показалось чье-то скрюченное тело.
«Что за дьявол?» — подумал он, и внезапно какая-то вспышка ослепила его. Кто-то сильно саданул его чем-то тяжелым по голове, и Горюнов тяжело грохнулся вниз.
Крышка подпола тут же захлопнулась.
10
Михайлов осторожно вошел в сарай и вздрогнул, когда за его спиной сильно захлопнулась дверь.
«Неужели на дворе поднялся ветер?» — подумал он, привыкая к темноте.
Здесь оказалось еще темнее, чем в доме. Пахло сыростью и затхлой гнилью. На каждом шагу из-под его ног поднималась густая пыль.
«Быстро стало темнеть», — опять подумал Михайлов и зажег спичку. Она на мгновение осветила небольшое пространство возле него. Он успел заметить справа от себя на гвозде керосиновую лампу, снял её, поднял защитное стекло и зажег фитиль. Теперь стало немного светлее, и Михайлов смог все хорошо рассмотреть.
Сарай оказался небольшим, но длинным: метров двенадцать в длину и шесть в ширину. Наверное, когда-то здесь была конюшня, потом возле неё построили дом. Справа и слева сарай был забит сеном. Оно хранилось и на чердаке, больше похожем на антресоли.
«Зачем Кречету столько сена, — удивился Михайлов, — у него же нет скотины?»
Он выдернул пучок из кучи и поднес поближе к свету. Сено оказалось несвежим, скорее всего, прошлогодним. Как оно еще не вспыхнуло от прелости?
Михайлов стал взбираться по высокой деревянной лестнице. Оказавшись наверху, он посветил вокруг, но и тут, кроме сена, ничего не было. Он разгреб несколько холмиков, но под ними тоже ничего не обнаружил.
«Здесь, наверное, бесполезно искать. Надо только допрашивать Кречета. Без его помощи Лайму не отыскать», — подумал Михайлов, спускаясь вниз. Все-таки
«Неужели придется рыться до утра?» — спрашивал себя Михайлов, видя, что сена в сарае не так уж и мало, и если ему захочется перекидать всё, то на это уйдет уйма времени. Однако делать нечего. Такие сеновалы — самое удобное место для того, чтобы что-нибудь прятать. Хотя, кто знает, может, он роется тут напрасно.
Неожиданно вилы потяжелели, как будто на них бросили что-то упругое и массивное. Михайлов воткнул вилы поглубже и напрягся, пытаясь поднять груз. Тот вроде поддался. Михайлов потянул его на себя и увидел, что это тоже сено, только уложенное в плотный куб. Значит, насыпано сено было только сверху, а дальше шла стена из сенных блоков. Зачем?
Михайлов быстро раскидал по сторонам то, что мешало ему добраться до стены из сена, и увидел, что кубы плотно перетянуты вокруг веревками. Он крепко ухватился за одну из них и с силой потянул на себя. Куб выпал из своего гнезда, обнажив чернеющую пустоту. Михайлов потянул второй куб, потом третий, пока не образовался проход, достаточный, чтобы забраться внутрь.
Свет от керосиновой лампы сюда не проникал, и Михайлов вынужден был снова зажечь спичку.
Вспыхнувший на мгновение свет выхватил из замкнутого темного пространства гроб, стоявший на таких же кубах из сена, какие окружали эту своеобразную пещеру.
Михайлов медленно приблизился к нему, чувствуя, как сильно стучит сердце. Он зажег еще одну спичку и, присветив себе, откинул крышку гроба. Там, еще не сгнившая, однако посиневшая, со множеством зеленых пятен на лице, лежала Лайма. Одной рукой она прижимала к себе голову Кравченко.
Михайлова как молнией поразило. Он попятился, придерживаясь рукой стен, и выбрался из этого жуткого склепа из сена наружу. Он был потрясен. Все это никак не укладывалось в сознании. Почему Кречет не захоронил свою дочь на кладбище? И откуда здесь оказалась голова Кравченко? Конечно, Михайлов ожидал от поездки в Пырьевку многого, но только не этого.
Надо взять фонари, позвать сюда всех, немедленно раскидать это тленное сено.
Он вспомнил, что видел в бардачке машины Горюнова фонарь. Нужно взять его, иначе тут и сам голову потеряешь.
Михайлов выбрался из сарая. Небо заволокло серыми тучами, сумерки быстро окутывали двор. Опустившийся на огород белесый туман полностью скрыл кладбище.
— Горюнов! Горюнов! — крикнул Михайлов, но никто ему не ответил.
Он сам пошел к машине, тоже утонувшей в тумане. На какое-то мгновение острое предчувствие опасности охватило его. Он снова крикнул громко:
— Свирида, как ты там? Ты меня слышишь?
Но и Свирида ему не ответил. Видно, еще не пришел в себя. Михайлов побрел к тому месту, где они оставили машину. Вскоре из тумана показался бампер. Потом появились и остальные части. Обе задние дверцы оказались открыты.