Убить волка
Шрифт:
Наконец окруженная врагами со всех сторон Великая Лян смогла немного передохнуть.
Когда Шэнь И с товарищами прибыли в столицу, от института Линшу пришли радостные известия.
Огромный железный лук Гу Юня наконец удалось модернизировать, чтобы внедрить его в армии. Восходящая звезда и сын мясника Гэ Чэнь и правда обладал исключительным даром и был ниспослан небесами. Он сконструировал совершенно новую золотую коробочку — необычайно легкую, чтобы луком было просто управлять.
Если прежде натянуть тетиву обычному человеку было не под силу, то теперь это стало в два раза проще. В результате чего любой рядовой мог
В конце шестого месяца, когда противостояние между алчными тиграми из Черного Железного Лагеря и западными странами завершилось, военная обстановка на северных и южных границах временно стабилизировалась, и Великая Лян получила передышку. Императорский двор прекрасно понимал, что первостепенная задача сейчас — успокоить сердца людей и обеспечить благоденствие, обратив особое внимание на то, чтобы устроить куда-то появившихся повсюду из-за войны беженцев.
Только где этим беднягам было осесть и устроиться?
Ведь невозможно напрямую выделить им земельные наделы: не нашлось в стране настолько благородных и щедрых людей готовых уступить им свои владения.
Военный совет несколько раз приглашал чиновников и министров на утреннюю аудиенцию во дворце, но эту проблему так и не удалось решить. Предложенные идеи ни на что не годились — скажем, кто-то предлагал отправить беженцев возделывать залежные земли [3] и тому подобное. Император Лунань был разгневан и строго осудил придворных за бездействие:
— Почему бы нам тогда, подобно птице Цзинвэй, не бросить беженцев в Восточное море? [4]
Ко всеобщему удивлению глава Военного совета Его Высочество Янь-ван так и не взял слова. Шесть министров и провинциальные чиновники стали спихивать вину друг на друга и устроили свару. И вдруг Ду Ваньцюань вместе с тринадцатью другими влиятельными купцами со всей страны отправил прошение, где заявил, что хотел бы по примеру Запада организовать везде частные предприятия и нанять для работы на них беженцев.
Для этого проекта не требовалось много земли. Вполне хватит тех средств, что Чан Гэн конфисковал у живших вдоль Великого канала продажных чиновников, которые не смогли толком позаботиться о беженцах. Купцы рассчитывали взять за образец использование сельскохозяйственных марионеток в Цзяннани и нанять частных механиков, чтобы выпустить партию подобных механизмов для гражданского населения.
С распространением второй партии ассигнаций Фэнхо при дворе появилась новая сила, напоминающая мощное подводное течение. Хотя втайне они уже начали действовать, на первый взгляд пока совершенно ничего не происходило. Тем купцам, что первыми приобрели ассигнации Фэнхо, предложено было сделать некоторые послабления. Например, чтобы они могли напрямую подать прошение в Военный совет и с одобрения Императора приобретать в год небольшое количество цзылюцзиня — с условием, что топливо будет использоваться только для нужд армии.
Само предложение поступило от министра общественных
Всего один брошенный камень породил тысячи волн. К тому времени знатные чиновники наконец опомнились.
Гу Юнь долго отсутствовал при дворе, зато теперь ему посчастливилось наблюдать потрясающую картину того, как придворные готовы были обнажить друг против друга мечи и взвести тетивы луков [5]. Он был потрясен увиденным и решил, что находиться во дворце сейчас опаснее, чем на поле боя.
Тринадцать влиятельных купцов подали прошение, обострившее противостояние между потомственными учеными и молодыми талантливыми академиками из Ханьлиня. К тому времени самые сообразительные уже догадались, что чиновники и купцы вступили в тайный сговор. А самые дальновидные поняли, что новая сила при дворе неизбежно повлияет на судьбу ученых и предчувствовали грозящую опасность.
Сторонники купцов обвиняли знать в том, что, объединившись в фракции, они руководствуются лишь эгоистичными побуждениями, и это вредит стране и ее народу. Вечно они праздно болтают, но на самом деле сами ничего не делают. Дошло до того, что представители торговых домой метко поддели своих оппонентов:
— Если благородные господа знают, как еще помочь беженцам, пусть поселят их у себя в поместьях.
Представители нескольких знатных семей аж покраснели от гнева и ввязались в яростный спор, отвечая, что разве могут купцы и промышленники войти в высокие чертоги [6] и разве можно отдать главное достояние страны в виде цзылюцзиня в частные руки. В итоге все закончилось фразой:
— Не знаю, сколько денег вы, господа, получили от этих купцов, что теперь яро отстаиваете их интересы.
Аньдинхоу в этом споре не произнес ни слова, поэтому все генералы лишь нервно переглядывались и тоже хранили молчание, наблюдая за происходящим со стороны. Военному совету пришлось вмешаться, чтобы урезонить спорщиков.
Гу Юнь мельком посмотрел на Императора Лунаня и заметил, что тот действительно постарел. Государю ведь было никак не больше тридцати, но в волосах уже проглядывала седина, а на лице застыло сердитое и жесткое выражение. Гу Юнь вдруг подумал: «Если бы в тот день, когда мы едва не потеряли столицу, красноглавый змей Ли Фэна сбила шальная стрела, разве это не стало бы для него лучшей участью?»
Ли Фэн словно прочел его мысли. Правитель поднял на него взгляд и посмотрел ему прямо в глаза.
После окончания аудиенции Гу Юня попросили задержаться.
Перед началом войны отношения Императора и Аньдинхоу окончательно испортились. Затем Гу Юнь без устали носился по полям сражений — у них с государем не было ни единой возможности увидеться наедине. Когда-то они вместе росли во дворце, но с тех пор прошло столько времени... воспоминания детских лет давно поблекли. Поддавшись порыву, Ли Фэн попросил Гу Юня ненадолго задержаться. Только когда они плечом к плечу прошли в Императорский сад, правитель вдруг понял, что сказать-то ему нечего и вся ситуация выглядит невероятно неловко.