Убить волка
Шрифт:
— Если бы он направил свое донесение в Военный совет в установленном порядке, то мы бы нашли способ его остановить, — со вздохом заключил Цзян Чун, — но увы... Ваше Высочество, влияние семьи Фан при дворе слишком велико.
Чан Гэн беззвучно рассмеялся.
Цзян Чуна озадачила подобная реакция.
Янь-ван неспешно отпил чай и затем небрежно бросил:
— Все претензии министра Фана к проекту вполне уместны. Это вам не пустые восхваления и пресмыкания. Он говорит вполне разумные вещи. Если бы он отправил свое обращение через Военный совет, на
Хотя говорил принц крайне мягко, слова его разили наповал. Цзян Чуна ужаснула такая острая реакция.
— Ваше Высочество...
Чан Гэн выглядел довольно строго. Он ненавязчиво перебил Цзян Чуна:
— Никто не должен узнать о том, что ты сегодня говорил и что слышал. Забудем об этом. Но я не желаю слышать подобных речей на заседаниях Военного совета.
Цзян Чун поспешно ответил:
— Вы правы, ваш ничтожный подчиненный перегнул палку.
Чан Гэн смягчился и, не моргнув глазом, соврал ему:
— Познания мои пока ограничены. Когда я сталкиваюсь с новой проблемой, мне недостает опыта и самодисциплины. Поскольку я отношусь к тебе как к другу, то не особо слежу за словами. И могу случайно обидеть. Брат Ханьши, не принимай мои слова близко к сердцу.
— И в мыслях не было, — заверил его Цзян Чун.
Ведь именно Янь-ван способствовал его повышению. Другие люди считали его доверенным слугой принца, вот только с каждым днем Цзян Чуну становилось все сложнее понимать человека, которому он был столь многим обязан.
Ясно было, что фракция придворных во главе с семейством Фан вряд ли будет сложа руки наблюдать за тем, как, пользуясь нехваткой средств в казне, к власти приходят новые чиновники. Всеми силами придворные попытаются воспрепятствовать переменам.
У остальных могли еще оставаться сомнения, но Цзян Чун точно знал, что Янь-ван поддерживает продвижение новых лиц при дворе, не прибегая ни к чьей помощи. Все началось с реформы системы государственного управления или даже раньше — с появления ассигнацией Фэнхо. Процесс уже был запущен.
Если принц столько времени потратил на постепенную подготовку, то какова была его конечная цель?
Был ли Его Высочество Янь-ван действительно бескорыстен и всего лишь пытался вытащить страну из постигшего ее кризиса? Так уж ли он был лишен амбиций, как пытался показать? Если внешние враги отступят, неужели он оставит должность и превратится в беспечного принца-бездельника, зря проедающего императорское жалование?
Если все действительно было так просто, то зачем же прилагать столько усилий и закладывать базу под реформы?
Если Янь-ван умудрился ввести всех в заблуждение, то что он на самом деле планировал... Что тут еще оставалось?
Единственный кровный родственник правящего Императора, единственный цинван Великой Лян. Если ему хотелось больше власти, то оставался только...
Но что-то не сходилось. Если Янь-ван действительно грезил о троне, то почему, когда Император Лунань решил отречься в его пользу, принц не подчинился императорскому указу?
Допустим, во время осады столицы он сказал «нет», а потом пожалел об этом, но зачем же тогда ругаться с самыми влиятельными придворными министрами? Разве не разумнее попытаться привлечь их на свою сторону?
Пребывая в растерянности, Цзян Чун осторожно произнес:
— Ваше Высочество, после того как ваш подчиненный прочел доклад министра, даже он преисполнился сомнений, стоит ли вообще учреждать эти предприятия. Не говоря о государе. Но если это проект провалится, как тогда императорский двор должен задобрить людей вроде господина Ду, которые внесли большой вклад в развитие страны? И что делать с беженцами?
— Ты неправильно понял, — усмехнулся Чан Гэн. — Когда Император увидит донесение, в первую очередь его будет беспокоить, что цзылюцзинь попадет в частные руки. Раз министр Фан столь усердно доказывал, что топливо нельзя доверять купцам, почему бы нам не найти другой выход. Так ведь будет лучше для всех?
Цзян Чун растерялся.
— Возвращайся и хорошо подготовься, — продолжил Чан Гэн. — Приезжай завтра пораньше. До начала утренней аудиенции во дворце все обсудим. Не разочаруй моего брата-императора.
Цзян Чун встал, чтобы попрощаться. Слова Янь-вана звучали невероятно спокойно и при этом уверенно, словно он услышал скрытое значение в словах Фан Циня. Похоже, принц был готов к его критике и заранее продумал, как на нее ответить.
Вот только... Если у него был уже заготовлен ответ, почему он сразу не выдал его? К чему ходить вокруг да около?
Зачем обострять противостояние между новыми чиновниками, купившими ассигнации Фэнхо, и знатными семьями?
— И, кстати, Ханьши, — окликнул его Чан Гэн.
На сердце у Цзян Чуна было неспокойно, но он собрался и приготовился узнать, что за важную задачу ему вверил принц. Слушал он крайне внимательно.
Чан Гэн приказал:
— Распорядись, чтобы на кухне мне приготовили два цзиня [3] соленых сушеных желтых горбылей. Возьму с собой. Заранее спасибо!
Господин Цзян поскользнулся от удивления и едва не скатился с лестницы.
Тем временем припозднившемуся по просьбе Императора Лунаня Гу Юню удалось покинуть дворец до того, как на ночь затворили ворота.
Во время подготовки к военным действиям все четыре пограничных гарнизона должны были согласовать распределение снабжения с Аньдинхоу, после чего в Военный Совет необходимо было направить доклад. И лишь тогда Военный Совет мог обратиться к Императору. Актуальный план снабжения армии цзылюцзинем предполагалось передать Гу Юню сразу после окончания аудиенции, но неожиданно Император задержал его допоздна. Так что Шэнь И пришлось ждать до наступления темноты. Гу Юнь наконец неспешно показался из дворца, когда он уже не находил себе места и зевать начал от скуки.