Убийца ее мужа
Шрифт:
– И давно он у вас работает?
– Лет пять.
– Что вы можете о нем сказать?
– В человеческом плане или профессиональном?
– В обоих.
– Он достаточно молод, ему около тридцати, но в его квалификации никаких сомнений нет. Серьезных нареканий по работе к нему тоже нет. Дисциплину соблюдает. Вообще очень надежный, основательный человек.
– А кроме работы? Чем он еще занимается? Может, подрабатывает частным образом?
– Мне об этом ничего не известно. Но если и подрабатывает где-то, то на его основной
Скажите, Владимир Георгиевич, что знает дежурный врач о пациенте, когда тот попадает в реанимацию?
Заведующий отделением настороженно посмотрел на сыщика, пытаясь угадать, что стоит за его вопросом, но в мысли Дмитрия, похоже, проникнуть не сумел и недоуменно пожал плечами:
– Да ничего не знает! Ведь больной очень часто попросту при смерти, и на счету каждая секунда. Врачам тут недосуг разбираться, кто есть кто. Хотя если пациент – известная личность…
– Но в вашем отделении обычно толпятся родственники больного…
– Это верно. И в разговоре с ними врач иногда может уточнить те обстоятельства, которые довели пациента до реанимации. Когда это полезно для дела.
– А когда ближайшая смена Аркадия Боброва?
– Он как раз сегодня с утра заступил. Хотите поговорить с ним?
Бороздин призадумался.
– М-м… Пожалуй, нет. Не имеется особых оснований. А взглянуть на него можно?
– Когда я возвращался в кабинет, то он входил в нашу курилку. Проводить вас туда?
–; Не стоит. – Капитан знал, где находится курилка. – Просто скажите, как Аркадий Бобров выглядит.
– Нет ничего проще: у него рыжие усы!
Сеанс физиогномики ничего не дал: Аркадий Бобров показался капитану обычным молодым человеком без видимых моральных изъянов, и Дмитрий возвратился в управление, выписав все возможные данные из его личного дела.
В коридоре Бороздин наткнулся на капитана Виталия Дроздова, который вел дело по факту убийства журналиста Шумского. Тот был в форме – дежурил сегодня по управлению, но, похоже, отлучался по срочной необходимости к криминалистам: он нес от них пакеты, в которых обычно находятся вещдоки.
– Привет, Виталик! Как идет расследование?
– Все на мази.
Дроздов редко находился в таком расположении духа, чтобы вести дружескую беседу, а в данный момент он выглядел особенно мрачным, но это не смутило Дмитрия.
– Оружие, из которого загасили журналиста, уже идентифицировано?
– Ствол в нашей картотеке не числится, – нехотя ответил Дроздов.
Бороздин теперь понял, почему его коллега находится в таком повышенно-дурном настроении: оружие не проходило по «делу Арзаевой», и значит, убийство Шумского не удастся спихнуть на Петровку. Но в данном варианте оно, убийство это, косвенно подтверждало достоверность анонимки: в чем-то смертельно опасном журналист все-таки был замешан.
– Виталик, я хотел попросить тебя об одолжении.
– Проси,
– Мне нужно две вещицы из тех, что принадлежали Шумскому.
Дроздов состроил недовольную гримасу.
– Не понимаю я, что ты все время крутишься вокруг дела, которое я веду! Если что-то разнюхал по поводу Шумского, так скажи мне, своему коллеге. А то как-то ты себя ведешь странно, не по-товарищески. И мне сдается, ты что-то знаешь относительно его убийства. – Как и накануне, Дроздов смерил Дмитрия крайне подозрительным взглядом. – Иначе почему ты оказался в подъезде, где журналиста завалили?
– Виталик, если я что-то накопаю по Шумскому, то тебе первому сообщу. Слово опера! Но я тебе уже говорил в том же самом подъезде: я выполняю спецзадание полковника Крутилина.
– Не крути мне мозги со своим Крутилиным! – повысил голос Дроздов и осекся: прямо на них, по коридору, шел начальник управления.
– Подвижки есть? – спросил он Бороздина с озабоченным видом.
– Имеется кое-что. Но и проблемы кое-какие имеются. – И Дмитрий с многозначительным видом уставился на Дроздова.
Тот спал с лица.
– Все в порядке, товарищ полковник! – затараторил он скороговоркой. – Оказываем капитану Бороздину всевозможное содействие!
Крутилин, чересчур занятый своими мыслями, не стал вникать в ситуацию, буркнул «ну-ну» и проследовал далее.
– Ну и мерзавец ты, Бороздин! – прошипел Дроздов. – Перед начальством выслуживаешься! Товарищей подставляешь!
– Неконструктивная критика, Виталик. Итак, мне, а точнее, полковнику Крутилину от тебя нужны две вещи: записная книжка Шуйского и его мобильник.
– Зачем?
– Спроси об этом полковника Крутилина. Вот он, кстати, назад идет!
Дроздов так всполошился, что даже не обернулся, чтобы проверить информацию Бороздина, который между тем просто пошутил. Виталий Дроздов сразу полез в свой пакет и выудил оттуда мобильник.
– Держи, это Шумского. – Но телефон не отдал, оставил в своей руке и лишь теперь оглянулся: – А где полковник?
– Зашел в кабинет к Филиппову. Дай же наконец мобильник!
И тут сотовый телефон Шумского зазвонил. Дмитрий не успел выхватить трубку из рук Дроздова, тот соединился и сразу же произнес:
– Алло?.. Нет, Стасик умер… Как-как?! Насмерть умер! Вот как!
Глава восьмая
Версия профессора Круга
Дикая выходка капитана Дроздова, когда он завел попросту идиотский разговор по телефону Шумского с возможным фигурантом по делу, навела Бороздина на меланхолические размышления, которым он предавался, сидя в кафе «Радуга» в ожидании профессора Круга. Инцидент показал, насколько вредна работа опера: здравомыслящий вроде бы мужик от постоянных служебных стрессов всегда способен совершить какую-либо необъяснимую, непростительную глупость.