Убийца манекенов
Шрифт:
– Вот именно! «Игрек» тоже рисковал. Публичное убийство! Чуть ли не на глазах широкой общественности. Даже у ненормального человека есть инстинкт самосохранения. Я думаю, такое можно проделать только в состоянии аффекта.
– Все это домыслы, Николай. А вдруг она узнала нечто, представляющее опасность для убийцы? Он не мог терять ни минуты, у него просто не было выхода. И тогда это не случайное преступление. Речицкий вообще считает, что Рогову убила женщина.
– Это тоже домыслы, извините за выражение. Что могла эта Лидия узнать? Сидя дома,
– Когда похороны?
– Послезавтра. Понял, буду. Я хочу еще раз поговорить с Роговым, возьму его прямо на кладбище, тепленького. И вообще, покручусь среди людей, послушаю, что говорят. Кассету я заберу с собой. Еще раз прослушаю дома. На всякий случай.
– А как наш вешатель манекенов?
– Никак, тьфу-тьфу. Никто не пришел с повинной. Новых жертв нет. Стекло в витрине заменили, теперь там только три манекена. Танцующая пара и женщина слева. Того, кого… ту, которую повесили, надо отреставрировать. Там по всему телу… то есть туловищу, царапины от стекла. А эти двое больше не танцуют, что-то разладилось в машине. Хозяин говорит, механик в отпуске. Вернется скоро, после праздников, и починит. Я ради любопытства прошелся по городу – в каждой второй витрине стоят манекены. Причем некоторые магазины расположены в очень удобных местах. Гораздо удобнее, чем «Арлекино». Что же заставило его выбрать именно эту куклу?
В день похорон вдруг выпал снег – после недели проливных дождей, и это воспринималось как чудо. Он летел и летел, невесомый, покрывая землю и делая ее чище. Несильный ветер подхватывал снежинки, и они кружились под неслышную мелодию, взлетали, «как парик музыканта», как написала одна поэтесса. Город посветлел, скрылись грязь и мусор на тротуарах. И от снега вокруг разлился неяркий жемчужно-серый свет.
Людей на кладбище присутствовало немного. Юрий Рогов в черном пальто, с непокрытой головой, несколько пар, видимо, друзей дома. Регина в светлой норковой шубе до пят об руку с длинным негром в черном кожаном пальто и с серьгой в ухе. Женщина из дома ритуальных услуг с профессионально озабоченным лицом. Двое полупьяных мужичков с лопатами поодаль, ожидающие знака.
Тоскливые звуки похоронного марша плыли в воздухе. Снег падал на черную одежду людей, на хвойные венки и белые лилии, выравнивая и приглушая цвета и звуки. Он падал на гроб и на лицо женщины в нем. Падал и не таял. В руках покойницы, сложенных на груди, была свеча. Свеча не горела. Женщины плакали, деликатно сморкаясь в носовые платки. Мужчины стояли строги и печальны.
Когда рассаживались по машинам, чтобы вернуться в город, случился неприятный инцидент. Незнакомый парень, появивишийся вдруг ниоткуда, набросился на Рогова. Схватив его за лацканы пальто, парень исступленно кричал:
– Убийца! Вы убили Лиду! Вы! Вы! Я убью вас!
Присутствующие растерялись. Те, кто уже уселся в машины, стали вылезать. Двое друзей Рогова, опомнившись наконец, оттащили нападавшего от вдовца. Парень бился в их руках и выкрикивал что-то
Старлей Коля Астахов, наблюдавший сцену нападения, подошел ближе. Тронул одного из мужчин за плечо, показал удостоверение. Тот отступил, освобождая парня.
– Вы его знаете? Кто это такой? – обратился Коля к Рогову.
Тот пожал плечами:
– Понятия не имею. – На лице его застыла гримаса недоумения.
– Кто вы? – спросил Коля у парня.
– Сотников, – ответил он. – Я любил Лиду.
– Вот такой спектакль имел место быть на похоронах, – Коля подвел черту под своим рассказом. – Рогова я пока оставил в покое, а этого Сотникова привез. Ждет в коридоре. Хотите познакомиться?
Некоторое время Кузнецов и Коля рассматривали молодого человека. Заплаканный Дима, сгорбившись, сидел на стуле, смотрел в пол.
– Это господин Сотников, – сообщил Коля начальнику. – Мы встретились на кладбище, и я убедил его приехать сюда. У нас к вам несколько вопросов, господин Сотников. Как вас по батюшке?
– Дмитрий Андронович, – ответил Дима.
– А это Леонид Максимович Кузнецов, старший следователь. Меня вы уже знаете. Где вы работаете, Дмитрий Андронович?
– Я пишу мемуары.
– Простите? – удивился Коля.
– Я литобработчик.
– А чьи мемуары вы обрабатываете в данный момент?
– Генерала Крымова, Владимира Герасимовича.
– То есть вы надомник, так сказать?
Дима пожал плечами и промолчал. Он отвечал на вопросы скупо и продолжал смотреть в пол. После вспышки на кладбище он погрузился в апатию и напоминал шарик, из которого выпустили воздух.
– Дмитрий Андронович, на кладбище вы обвинили Рогова в убийстве жены. Откуда вам известно, что убийца он?
Дима поднял голову, взглянул на Колю. Потом перевел взгляд на Кузнецова.
– Я знаю, – сказал он.
– Откуда?
– Лида не любила мужа. Она боялась его. Они собирались развестись.
– Вы были знакомы с Лидией Роговой?
– Да. Мы любили друг друга.
Кузнецов и Коля переглянулись.
– Скажите, Дмитрий Андронович, как давно вы знали Лидию Рогову?
– Недавно, три недели. Но это ровным счетом ничего не значит. Лейтенант Шмидт, например, встретил…
– Дмитрий Андронович, пожалуйста, отвечайте по существу.
– Три недели, – повторил Дима.
– Где вы познакомились?
– На выставке. Потом пили кофе. Лидия была очень несчастна. Она мне говорила.
– Вы упомянули о разводе. Откуда вам известно, что Роговы собирались разводиться?
– Лида говорила. Она уже адвоката нашла. Сказала, муж не отпустит ее. Наверное, из-за денег.
– Из-за каких денег?
– Лида хотела, чтобы муж… отдал ей деньги. Я считаю, что деньги не главное. Но Лида… – Он замолчал.
– Она вам сама сказала об этом?
Дима задумался:
– Не помню… Да, кажется. Не помню…