Убийца с лицом ребенка
Шрифт:
С той ночи у них больше ничего не было. Вика как будто выздоровела, пришла в себя и никогда ни взглядом, ни словом не напоминала о происшедшем. За это он еще больше стал ее уважать и ценить. Как-то сразу они превратились в очень близких людей, объединенных тайной. Они стали, как брат и сестра, заботиться друг о друге и оберегать друг друга от неприятностей. Иногда поглядывая, как Вика, прощаясь, укутывает шарфик вокруг его шеи и целует в щеку, или подает кофе, смахивая с его плеча перхоть, он невольно вспоминал свою мудрую мать, и искренне радовался тому, что есть рядом человек, который, как и его мать, принимает близко к сердцу и его радости, и его проблемы, а самое
Автомобиль, в котором они сидели, стоял на привокзальной площади, в рядах других машин. В метрах тридцати от них расположился стихийный вечерний рынок, откуда доносились запахи вяленой рыбы, домашней кровяной колбасы и свежесорванной сирени.
– Сегодня задержали полковника Снаткина при получении взятки в размере ста тысяч баксов, – сказал Альберт. – Самое интересное, что о его задержании я узнал по телефону от неизвестного мне человека.
– И кто же тебе звонил? – спросила Вика, нахмурившись.
– Снаткин сказал, что, по его данным, никто не звонил. Но когда мы с ним беседовали, отключенный телефон включился и мне сообщили, что ты находишься в травмопункте железнодорожного вокзала.
– Включить отключенный телефон могут только спецслужбы, – предположила Вика.
– Ну наверное, ты на правильном пути, – задумчиво произнес Альберт. – Вопрос только в том, зачем мы им нужны. Я политикой не интересуюсь. Мой принцип жизни – моя хата с краю, я ничего не знаю. Слушай, – оживился Альберт, – я вспомнил, они же или он, предлагали мне сотрудничать с ними. Я их отшил.
– Вот видишь, – рассудительно заметила Вика, – ты – известный адвокат в нашем городе, а ведешь себя неразумно, как мальчишка. После предложения о сотрудничестве, я непременно договорилась бы о встрече, обсудила все вопросы, удостоверилась бы, что это спецслужбы и только потом приняла бы решение.
– Я презираю эти спецслужбы. И ты предлагаешь мне заключить с ними сделку?
– Я тебя не понимаю, – сказала Вика. – Мы живем и работаем в этой стране и при этой власти. Значит мы с ней согласны, или с ее политикой. Иначе невозможно.
– Пока власть не мешает мне работать, я плевать на нее хотел. Но я никогда не буду рассказывать им, о чем я говорю с обвиняемыми. А спецслужбы, наверное, хотят знать, что мне рассказал начальник полиции города, где у него спрятаны деньги, какие у него есть связи, и не опасно ли заносить над ним меч. Они даже в аквариум с пираньями поставили микрокамеру, чтобы отслеживать каждое его слово. Но видно облажались, потому что Павлуша тертый калач и его трудно разгрызть. Они могут подойти к нам со стороны правильности уплаты налогов?
– Нет, – уверенно сказала Вика. – С этой стороны у нас все в порядке. Но у нас есть проблемы с твоим нестандартным пониманием деятельности адвоката.
– Что ты имеешь в виду? – недовольно спросил Альберт.
– Я уверена, что Снаткин попросил тебя что-то сделать, что может поставить крест на твоей работе. Особенно сейчас, когда они организовали негласную слежку за нами. Ты уверен, что сейчас нас с тобой никто не слушает?
– Я не знаю, – раздраженно сказал Альберт. – Может, и слушают, и даже снимают. Я давно дружу с Павлом Ивановичем. И как друг я обязан сделать все, чтобы ему помочь, когда он в беде. Ты помнишь, как ты познакомилась со своим мужем? Сколько человек тащили тебя в машину, чтобы изнасиловать? А может потом и убить… Виктор тогда отбил тебя, а один из подонков оказался в морге. Не я тогда тебе помог, а Павел Иванович, который, рискуя своей карьерой, прекратил уголовное дело против героя, несмотря на то, что погибший был
При этих словах Альберт невольно вздрогнул, вспомнив слова анонимного абонента.
Вика молчала, возможно, подавленная воспоминаниями.
– В жизни есть ситуации, когда пословицы и поговорки неприменимы, – очнулась она. – Павлу Ивановичу надо помочь и ты это делаешь. Но если долг красен самопожертвованием, может тогда не одалживаться? Или отложить платеж до лучших времен?
– У меня в жизни был такой случай, – вспомнил Альберт. – Мой клиент должен был выйти из следственного изолятора в пятницу, но следователь сказал мне, что дело практически решено, а поскольку у него много других дел, за которые его четвертуют, если он их не выполнит, приходи в понедельник в девять утра и вместе пойдем вынимать твоего подзащитного, тем более, что срок позволяет. Я был доволен, что мое ходатайство об изменении меры пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде, было положительно решено прокурором района. Ну действительно, подумал я, человек сидит уже шесть месяцев в прокуренной камере, где спят по очереди, потому что не хватает шконок, что такое по сравнению с этим какие-то два дня. Я позвонил его жене и сказал, чтобы в понедельник на девять часов организовала такси, подъехала в сизо и забрала мужа. Женщина молча плакала в трубку. «А нельзя сегодня? – тихо спросила она. – Я сама его привезу…» «Сегодня – исключено, – сказал я. – Следователь не успевает оформить все необходимые бумаги» – «Храни вас Бог, – сказала она. – Вы подарили мне надежду на справедливость.» А в субботу его убил сокамерник. Тогда у меня случился первый инфаркт.
– Тяжелый случай, – согласилась Вика. – Но если за нами установлено наблюдение, как ты поможешь Снаткину? Ты только подставишь его.
– И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю переобуться. Как я понимаю, заменить тебя никто не может. Но заменить твою машину, легко. У моей свекрови в автокооперативе «Волга» в гараже стоит «Таврия». Ты приезжаешь к гаражу на частном такси. Я имею ввиду «бомбилу». За квартал до гаража выходишь, пешком идешь к гаражному боксу номер 218, выводишь «Таврию», она всегда заполнена бензином до отказа, и выполняешь необходимые деликатные поручения. Затем снова полностью заправляешь машину и ставишь ее на место.
– Откуда ты знаешь, что и когда я должен сделать? – спросил Альберт. – Телепатия?
– Алик, – спокойно сказала Вика. – Мы с тобой уже давно дружим. И наша дружба, как я понимаю, «сильнее страсти, больше, чем любовь». Поэтому, если будет тебе плохо, это вольется и в меня. А мне в моем положении, нужно лечиться с хорошим настроением.
– Мне нужно хотя бы часок поспать, – зевнул Альберт. – Впереди тяжелая ночь со многими неизвестными.
– Ну тогда едем ко мне? – сказала Вика. – Там находятся ключи от гаража и запасные ключи от «Таврии».
– Нет, – решительно ответил Альберт. – Сначала мы едем в больницу. Если тебя там оставят, я сам найду все нужные ключи. Высплюсь уже утром, после того, как все сделаю.
– А нельзя сначала выспаться, а потом сделать все, что надо?
– Я боюсь, что завтра будет уже поздно, – нахмурился Альберт.
– У меня плохое предчувствие, – призналась Вика. – Я не могу объяснить, но ощущение такое, что на нас надвигается цунами, а мы, вместо того, чтобы бежать от него, кидаемся ему в объятия. Давай все отложим до утра. Тем более, что у тебя есть повод облегчить свои нравственные страдания. У тебя на руках тяжело больная сотрудница, которой требуется срочная медицинская помощь.