Убийца - садовник?
Шрифт:
Несколько дней после похорон я не могла найти себе места. Обычно хорошая долгая прогулка по лесу всегда помогала вернуть себе спокойствие. Но не в этот раз. Даже странно, что несколько дней назад осенняя природа казалась мне сонной и золотисто-безмятежной. Сейчас лес, казалось, пылал протестующим пламенем, а вон то дуплистое дерево будто замерло в немом крике, протянув к небу изломанные ветви. Тропинка вывела меня к реке. Неподалёку, на излучине, виднелись развалины заброшенной мельницы. Я вздрогнула, заметив, как между деревьев мелькает чья-то чёрная тень. Однако не успела я серьёзно испугаться, как узнала
Мы уже слышали, что наш градоначальник после того июльского убийства потихоньку начал окружать себя охраной и появлялся на людях только в сопровождении нескольких крепких молодых ребят. С лёгкой руки Кэтрин мы с ней прозвали их «скорпионами». Было видно, что парням нравится эта работа, и к делу они относятся серьёзно.
— Лучше бы вам не гулять в одиночестве, мисс Гордон, — серьёзно сказал мэр. — К сожалению, мы все должны пока подчиниться обстоятельствам и соблюдать осторожность. Надеюсь, это ненадолго.
Он был явно раздосадован, что какой-то головорез осмелился нарушить образцовый порядок в его городе. Мы пошли рядом, мистер Скорп держался чуть впереди.
— Я всегда прихожу к реке, когда неспокойно на душе, — попробовала я объяснить. — Глядя на её безмятежное течение, легче представить, что все наши проблемы преходящи…
— Мне тоже нравятся эти места. А я прихожу сюда, когда вспоминаю Эвелин.
— Примите мои соболезнования… — сказала я неловко. В то время, когда умерла миссис Скорп, я всё ещё была в пансионе. Смутно помню опечаленную тётю Роуз в тёмном бомбазиновом платье, но само событие начисто изгладилось из моей памяти. — Ваша жена была больна?
— Она утонула. Как раз в этих местах. Вероятно, у неё закружилась голова, и она упала в реку. Так что, как видите, мисс, одинокие прогулки могут быть опасны.
— Это ужасно, — пробормотала я. У меня самой голова шла кругом от противоречивых мыслей, теснившихся в ней.
Какое-то время мы шли молча. Телохранители держались в отдалении, но следовали за нами неотступно. Я заметила, что мой собеседник сжимает в руке старинные чётки из матово-коричневого камня.
— Какие красивые! — показала я на них. — Можно взглянуть?
Мне хотелось перевести беседу в более приятное русло. Пожилой джентельмен так явно тосковал о своей покойной жене, что было бы бестактно растравлять эту рану. Мистер Скорп не доверил мне взять ценный сувенир в руки, но позволил его рассмотреть. Я заметила, что четыре бусины мягко светились желтоватым светом. И от чёток ощутимо веяло магией. Не знаю, как мне удалось это почувствовать. Вероятно, работа у Иннелина обострила моё восприятие. Мистер Скорп казался смущённым.
— Они остались мне от жены, и я привык носить их с собой. Знаете, мне до сих пор её не хватает, — сказал он с неловкостью человека, не привыкшего к таким признаниям.
Да, Элизабет, ты мастер светской беседы!
К счастью, далее нам оказалось не по пути: мистер Скорп направлялся в город, а я хотела навестить могилу Пенни. В лесу я безжалостно обломала куст рябины и теперь несла пышный букет из пунцовых ягод. Пенни он бы понравился, она любила яркие краски.
На кладбище было безлюдно, свежую могилу девушки украшал букет белых хризантем. Я осторожно положила рядом свой, убрала опавшие листья. Рядом на ветку боярышника приземлилась
— Мисс Гордон? — я обернулась. Ко мне по тропинке направлялся преподобный мистер Брандт.
— Красивые цветы, — указала я на хризантемы.
— Их принёс мистер Хардман. Он был здесь утром.
— Он, кажется, работает садовником у миссис Шарп? Разве они с Пенни были близко знакомы? — в моём мозгу зашевелились смутные подозрения. Что за дело этому чужому мужчине до нашей Пенни?
— Мистер Хардман — глубоко несчастный человек… Похоже, в его прошлом было много страданий. Как это ни печально, он не может даже облегчить душу исповедью, страдая неким умственным недугом: в минуты волнения он неспособен внятно выразить свои мысли. Однако я готов признать, что как специалисту ему нет равных! Он дал мне несколько чрезвычайно полезных советов относительно моих яблонь… Кстати, вы знаете, что наш знаменитый сад в Блэкуотере, поместье Скорпов, был спроектирован Хардманом? Он в то время работал садовником у мисс Эвелин. Когда она умерла, он перешел на работу к миссис Шарп. Мистер Скорп не слишком-то интересуется садоводством… Впрочем, полагаю, вам это неинтересно, — мистер Брандт посмотрел на меня своими добрыми голубыми глазами и неуверенно улыбнулся. — Знаете, иногда люди, одержимые прошлыми страданиями, находят облегчение, посещая кладбища. Для них это-то вроде терапии. Так что я стараюсь ему не мешать.
Я согласно кивнула, но думала о своём. Кажется, мне не помешало бы встретиться с этим мистером Хардманом.
Глава 13
На ловца, как известно, и зверь бежит. Спустя несколько дней, повстречав в лавке миссис Шарп, я вдруг получила от неё любезную улыбку и приглашение на чай. От изумления я даже не сразу нашлась, что ответить. Может ли такое быть, что после несчастья с Пенни отношение наших дам ко мне смягчилось? Разумеется, я с благодарностью приняла приглашение и ровно в пять была уже возле её калитки.
Кусты, которые росли вдоль дорожки, ведущей к маленькому коттеджу, были подстрижены в форме шахматных фигур. Мистер Хардман, очевидно, был большой искусник. Я миновала коня с лебединой изогнутой шеей, прошла мимо стройной башни-ладьи и постучала в дверь.
Миссис Шарп в практичном твидовом платье, отделанном широкой тесьмой, восседала возле накрытого стола как олицетворение благочинности. Я похвалила её камею, а старая дама вполне добродушно предложила мне отведать чаю и гренок с маслом.
Пока она разливала чай в тоненькие белые чашки, я осмотрелась. Гостиная миссис Шарп походила на изящную шкатулку, набитую всяческими безделушками; их было, пожалуй, даже слишком много. Вся мебель была благопристойно задрапирована тканью. Обивка моего кресла сначала показалась мне шёлковой, но, когда я провела по ней ладонью, то поняла, что она сделана из ситца, пропитанного специальным составом. Я сделала вывод, что миссис Шарп, образно говоря, не прочь пустить пыль в глаза своим знакомым.