Убийца Шута

Хобб Робин

Вместо ответа, он снял ее и потряс головой, а потом пробежал пальцами по волосам. Он положил корону на прикроватный столик Чейда и сказал:

– Иногда тяжеловато. Даже эта, а та торжественная, которую я должен носить, когда заседаю на троне, еще хуже. Но надо терпеть.

Я знал, что он говорит не о весе вещи.

– А твоя королева и принцесса?

– С ними все хорошо, - он вздохнул.
– Она скучает по своему дому и по свободе, которой она обладала будучи нарческой, до того как стать королевой Шести Герцогств. Она повезла мальчиков еще раз навестить свой материнский дом. Я знаю, что по обычаю ее народа, род передается по материнской линии. Но и моя мать, и Чейд, что я глупо рискую обоими сыновьями, позволяя им так часто

отправляться в море, - он уныло улыбнулся.
– Мне все так же сложно ей в чем-либо отказать. И, как она верно заметила, они не только мои сыновья, но и ее. После того как Проспер неудачно упал на охоте прошлой зимой, она сравнила то, чему подвергаю их я с тем, что она возит их через море. А еще она беспокоится, потому что до сих пор не родила дочь для своего материнского дома. В то время, как по мне, я даже рад, что у нас только сыновья. Если мне не придется столкнуться с проблемой того, где должна расти моя дочь, я буду считать это благословением. Но она волнуется, что вот уже четыре года не может забеременеть. Вот.
– Он вздохнул.

– Она еще молода, - уверенно ответил я.
– Сколько тебе, едва стукнуло тридцать? А она еще моложе. У вас достаточно времени.

– У нее было два выкидыша...
– сказал он, глядя в темноту угла. Собака у его ног заскулила и глянула на меня с осуждением. Дьютифул отвлекся, чтобы погладить ее. Мы помолчали минуту. Потом, очевидно стремясь сменить тему разговора, он указал легким кивком на Чейда.
– Он тает, Фитц. Что нам теперь делать?

Стук в дверь прервал нас. На этот раз встал и подошел к двери я. Вошел паж, нагруженный подносом с едой. За ним еще трое: один с графином теплой воды, чашей и полотенцами, другой с бренди и стаканами; последней была девчушка, которая несла маленький столик и немного пыхтела от натуги. Мы с Дьютифулом молчали, пока они расставляли наш ужин и умывальные принадлежности. Пажи выстроились, дружно поклонились и ретировались, когда Дьютифул поблагодарил их. Когда дверь закрылась, я жестом указал на стол. Курсер уже был у своей миски и шумно лакал воду.

– Поедим. Попьем. И попробуем еще раз, - сказал я ему.

Так мы и поступили.

Глубокой ночью в свете свечей влажной тряпицей и смочил губы Чейда. Я чувствовал, что дежурю у постели умирающего. Я уже давно бросил перечислять отдельные слова и теперь вел с ним долгую беседу обо всем, что мог припомнить мы делали вместе во времена, когда я был учеником убийцы. От воспоминаний о том, как он обучал меня смешивать яды, я перешел к воспоминаниям о нашей дикой гонке к Кузнице. Продекламировал несколько стихов-запоминалок о целебных качествах трав. Вспоминал наши ссоры и моменты, когда мы были друг другу самыми близкими людьми - все в надежде, что случайное слово может оказаться ключом.

Ничего не сработало. Дьютифул бодрствовал вместе со мной. Остальные приходили и уходили в течение ночи, входя и покидая комнату, как тени, двигающиеся вместе с солнцем. Олух посидел с нами какое-то время, напрасно предлагая слова, которые мы уже испробовали. Неттл побывала в старом кабинете Чейда и тщательно осмотрела свитки и другие предметы, оставленные на столе. Она принесла их нам на проверку. Ни один из них не дал нам зацепки. Надежда стала казаться бесполезной, как намокшая повязка на гноящейся ране. Мой прежний слабый оптимизм сменился желанием, чтобы это все поскорее закончилось.

– Мы уже пробовали названия трав?

– Да. Помнишь?

– Нет, - признал Дьютифул.
– Я слишком устал. Уже не могу думать, что мы попробовали, а что нет.

Я положил руку Чейда на его слабо поднимающуюся и опадающую грудь и подошел к столу, на котором в беспорядке были разложены вещи из его рабочего кабинета. В свете наполовину сгоревшей свечи я разглядел свиток Скилла о том, как вложить послание в камень, свиток о сыроварении, старинный пергамент о том, как узнать будущее в чаше с водой. В дополнение тут была стопка камней памяти, в которых ничего не было

записано, сломанное лезвие ножа и бокал с завядшими цветами. Дьютифул подошел ко мне и спросил:

– Сломанное лезвие?

Я покачал головой.
– Не важно. Он всегда торопился, когда вскрывал что-нибудь ножом.
– Я слегка толкнул камень-памяти.
– Откуда он взялся? С Аслевджала?

Дьютифул кивнул.

– Он ездил туда несколько раз за последние пять лет. Он очень заинтересовался тем, что ты рассказал о цитадели Кебала Робреда и Элдерлингах, которые ее создали и жили в ней давным-давно. Никто из нас не одобрял его приключений, но ты же знаешь Чейда. Ему не нужно ничье одобрение, кроме своего собственного. Потом он внезапно прекратил поездки. Подозреваю, что что-то испугало его и заставило прислушаться к здравому смыслу, но он никогда об этом не распространялся. Думаю, он слишком горд, а еще он не мог доставить никому из нас такого удовльствия как возможность сказать "мы же тебя предупреждали". В одно из путешествий на остров он обнаружил комнату с обломками камней памяти и привез с собой несколько кусков. В некоторых были воспоминания, в основном позия и песни. Другие были пусты.

– А недавно он вложил что-то в один из них и отправил тебе.

– Да.

– Я уставился на Дьютифула. Он медленно выпрямился, волнение на его лице сменилось облегчением.

– Это и есть ключ, не так ли?

– Ты помнишь, что там было сказано?

– Конечно!
– он подошел к кровати Чейда, уселся и и взял его за руку, чтобы легче установить Скилл-контакт. Он произнес вслух: - Где фиалки цветут на коленях у леди, старый мудрый паук сплел свои сети.

Мы оба расплылись в улыбке. Но когда улыбка стала сползать с лица Дьютифула я поспешно спросил его:

– В чем дело?

– Нет ответа. Он все также невидим для моего Скилла, как и раньше.

Я торопливо пересек комнату, сел и взял Чейда за руку. Я сконцентрировался на нем, и произнес одновременно и голосом и Скиллом:

– Где фиалки цветут на коленях у леди, старый мудрый паук сплел свои сети.

Ничего. Вялая рука Чейда в моей руке.

– Может быть, он слишком слаб, чтобы ответить, - предположил Дьютифул.

– Тише, - я молча откинулся. Фиалки на коленях леди. Фиалки на коленях леди. Здесь было что-то, что-то давно забытое. И тут до меня дошло. Статуя в Женском саду. Она стояла в дальнем углу сада, укрытая зарослями сливы. Там, где тень была гуще и прохладнее даже в середине лета, стояла статуя Эды. Она сидела, сложив руки на коленях. Статуя была там очень давно. Я помнил крохотные папортнички, которые росли в затянутых мхом складках ее одеяния. И да, у нее на коленях цвели фиалки.

– Мне нужен факел. Я знаю, где он спрятал ключ. Мне нужно посетить Женский сад и найти статую Эды.

Внезапно Чейд судорожно вздохнул. Мгновение я боялся, что это его последний вздох. Дьютифул возбужденно сказал:

– Это была загадка. Старый паук - Чейд. А в Женском саду - Эда.

Когда он назвал имя богини, то словно раздвинулся тяжелый занавес и Чейд открылся Скиллу. Дьютифул призвал Скиллом Неттл, Олуха и Стеди, но не стал дожидаться, когда они придут.

– У него достаточно сил для этого?
– Спросил я, прекрасно зная, что принудительное излечение выжигает резервы человеческого тела без пощады. Магия не исцеляет сама по себе; но заставляет тело ускорить процесс выздоровления.

– Мы можем дать смерти поглотить остатки его сил или можем использовать их, чтобы попытаться его вылечить. Если бы ты был Чейдом, что бы ты предпочел?

Вместо ответа я стиснул зубы. Я не знал. Мне было известно, что однажды Чейд и Дьютифул приняли подобное решение за меня и мне до сих пор приходилось жить с его последствиями: мое тело активно вылечивало любую болезнь, хотел я того или нет. Конечно я мог не допустить такой судьбы для Чейда; я пойму, когда нужно будет остановить лечение. Приняв решение, я постарался не думать, какой выбор сделал бы сам Чейд.