Убийца среди нас
Шрифт:
– - Помочь?
– - Нет, нет, не надо помочь. Ехай!...
– - Как только грузовик скрылся, Красавин стал умолять: отпустите! Он и деньги готов вернуть, только бы отпустили. Это он -- "давал шанс".
– - Ты сам наркоман?
– - ухмыльнулся тот, что держал руку в кармане.
– - Брошу, не буду!
– - захныкал Красавин, а сам сунул руку в сумку, где лежал топор.
– - Слушай, сам виноват...
– - В чем виноват, не пойму! Берите деньги, только отпустите!
– - крикнул он.
– - Никуда ты не пойдешь!
– - В руке кавказца блеснул нож, но Красавин уже выхватил из сумки топор...
Все повторилось по предыдущему
Вернувшись в Сибирск, Красавин стал отпускать бороду, ходил только в темных очках и вообще был крайне осторожен. На одном из допросов Терехов спросил его, где он брал топор для поездки в Алма-Ату.
– - Проверка на правдивость?
– - усмехнулся Красавин.
– - Хорошо, отвечаю: топор в этот раз я взял у Стеклова. Сказал, что надо срубить хороший черенок для лопаты. Стеклов, кстати, так и не знал, где я живу. О своей квартире я ему никогда не говорил.
– - А когда поняли, что мы на ваш след напали?
– - поинтересовался Епифанцев.
– - После третьего группового убийства. Я приехал из Полянска, заглянул в гараж, а машины нет и Стеклова тоже. Узнал, что он задержан милицией из-за машины. Я почти не выходил из квартиры, но к гаражу приходил и не раз. Если бы за гаражом велось наблюдение, -- меня можно было бы взять намного раньше.
... Красавин решил уединиться и уехал на дачу. Но побыть одному не удалось, приехали родители жены Василия Дворкина. Они дали ему прочесть письмо Василия, в котором тот звал его в гости. Красавин не планировал ехать в Москву, но написать другу пообещал. Вернувшись в Сибирск, он работал со Стекловым в гараже. Работа на какое-то время отвлекла, но вскоре ему вновь захотелось побывать на авторынке. Его туда словно магнитом притягивало.
И -- начались одна за другой поездки и охота на "кидал". Но долго и безрезультатно, и он уже решил было ехать в Полянск, встретиться с Аленой, по которой скучал, но...
Но дождался. Приценяться подошли сразу человек пять. Спрашивали, билась машина или не билась, красилась -- не красилась, каким бензином заправляет, пробовали руками пороги и крылья. Красавин отвечал и подумывал, что лучше с этой братией не связываться, но сам в то же время повел игру: пожаловался, что неизлечимо болен, что вот-вот отдаст концы, а жить-то хочется, но на лечение нужны деньги, и большие, вот и приходится продавать машину...
И события начали развиваться, как уже бывало. Три покупателя вскоре ушли, осталось лишь двое. Сторговались без особых проблем. Получив деньги, он попросил подвезти его в Озерск, пообещал хорошо заплатить. Но кавказцы взялись отвезти безо всякой оплаты. Красавин опять сел впереди, опять вполоборота к водителю и его другу на заднем сидении. Все шло, как Красавин и предполагал. Машину остановили и его попросили выйти. "Ну, вот и началось", -- подумал он и огляделся. С двух сторон от дороги -- густые лесополосы. С ним не миндальничали. Подхватив под руки, повели к лесополосе. Уж как он просил и умолял, обещая все отдать, лишь бы не трогали и отпустили! "Ну какой еще, -- думал, -- звери, вам нужен "шанс"?! У края лесополосы один кавказец схватил Краснова за шиворот, а второй подставил к горлу нож и сказал:
– -
– - Потянулся за сумкой, что висела на плече Красавина... Если б кавказцы знали, с кем имеют дело... Красавину потребовалось лишь несколько точных ударов, чтобы убить грабителей. Остальное повторилось, как и в предыдущие два раза. Когда ставил машину, заметил в салоне кровь. Стал вытирать ее тряпкой, но так до конца и не вытер.
Через несколько дней он уехал в Москву к Василию. Стеклову об этом говорить не стал. О своих отлучках он вообще старался не сообщать, хотя иной раз проговаривался, и тот знал, что он едет, к примеру, в Каменогорск. Не верил, не верил Красавин Стеклову...
Вскоре вместо Епифанцева дело стал вести Гребенкин. Отношения между ним и Красавиным были терпимыми, но не более. Красавин невзлюбил Гребенкина с первой же встречи, как впрочем, и его прокурорский работник. День начался с объяснения Красавина о своей поездке в Москву: повторил, что его не раз приглашал в гости армейский друг Василий Дворкин. Собирался с хорошим настроением: встретятся, вспомнят службу в Чечне, помянут погибших друзей. Но когда прилетел в Москву, то вдруг понял, что встречаться с бывшим командиром взвода ему никак нельзя. Что он ему скажет? То, что их машину использовал для убийства людей? Что стал профессиональным киллером? Что жить не хочется?... Разве Василию было легче, но ведь он выдержал, не сорвался. Нет, встреча не должна состояться!...
В тот день Красавин разоткровенничался.
– - Мне иногда приходит в голову мысль, -- вздохнул он, -- что после Чечни я живу не своей, а чужой жизнью. Сам себя не узнавал. Может, сказалась травма головы, но я не походил на себя. Постоянно задавал себе вопрос -- ну что скажу Василию, что?! О своем позоре говорить не стану. Тогда и решил купить в Москве машину и ехать домой на ней.
– - Кажется, приближаемся к событиям, которые нам не безразличны, -- заметил Гребенкин. Он был прав. Все, что услышали раньше, нас интересовало, но не больше: те убийства были совершены не в Каменогорской области. Время шло, мы же в своих двух делах не продвинулись ни на один шаг.
Красавин выслушал реплику Гребенкина, посмотрел на него, но смолчал. Ей-Богу, не хотелось, чтобы ему шлея под хвост попала. Но вроде обошлось.
– - Купил я, значит, светлого "жигуленка" на Речном рынке, -- продолжил свою исповедь Красавин, -- оформил как положено и уже собрался уезжать, как подошли четверо, как потом узнал -- туркмены. Один пожилой и трое молодых. Молодые, нагловатые такие, спрашивают:
– - Продаешь тачку?
– - Я возьми да и ляпни: "Продаю". В общем, начал свою обычную игру: сам только что купил, да домой позвонил, а там беда -- деньги срочно нужны. Сторговались быстро, денег они мне даже больше, чем я сам заплатил, отдали...
Оформляя генеральную доверенность, я узнал, что старик воевал в Каменогорской области, освобождал Каменогорск. Он сказал, что собирается приехать и посмотреть город, в войну он был почти полностью немцами разрушен.
– - Ну вот и поехали, -- предложил я.
– - Город посмотрите, заодно и меня подвезете, все равно мимо ехать.
– - Тогда и в мыслях у меня не было их убивать.
– - Так что же подтолкнуло?
– - удивился Терехов.
– - А вот что. Я случайно подслушал разговор молодых и ушам не поверил: они решили меня по дороге шлепнуть, ну а деду сказать, что я к кому-то в гости завернул.