Убийца среди нас
Шрифт:
– - Отец!
– - воскликнул Григорий.
– - Не может быть!..
– - На, читай, -- Ирина достала с книжной полки телеграмму и дала мужу. Тот стал читать. Слова прыгали, в ряд не выстраивались. Успокоившись, прочитал: "Дорогие дети... У папы инсульт, приезжайте. Мама".
– - Недовольно посмотрел на Ирину.
– - А говоришь -- при смерти. Инсульт он ведь разный бывает!
– - Знаю, что разный, потому и маме звонила. Передала, что тебя нет. Она мне сказала, что надежды на выздоровление отца никакой. У него, оказывается, перед этим был инфаркт. Нам писать не стали, Иван Фомич не захотел тебя беспокоить.
– -
– - На третий день после твоего отъезда. Думала тебя разыскать, но где и как?
– - Сама бы поехала, а мне оставила записку, -- начал заводиться Григорий.
– - Рюмин не отпустил, знаешь же, какой он.
– - Да плевать я хотел на Рюмина! Отец болен, понимаешь ты это или нет? О чем можно говорить? Он что, вообще, с ума спятил? Лучше сказала бы, что ехать не захотела, и нечего на Рюмина валить!
– - Гриша, ты не прав! Твой отец мне небезразличен, и ты это знаешь. Я звонила, выясняла все, что надо, Клавдия Александровна подтвердит...
– - Только на маму не ссылайся. Она не тот человек, чтобы слезу пускать.
Парамошкин не мог простить жене, что она не проявила к отцу элементарного внимания. Какое в деревне сложится после этого о нем мнение? Отец тяжело болен, а их -- никого! "Рюмин не отпустил!" Этот деляга ничего не видит кроме денег. Надо еще разобраться, не крутила ли женушка с ним любовь? Уж очень он с ней любезен. Поощрить решил! Подарок какой-то готовит! С чего бы это?..
Верно говорится, что каждый думает в меру своей испорченности. Так было и с Парамошкиным. Ему, что называется, шлея под хвост попала. Он не мог остановиться и все валил в одну кучу. Собирая в дорогу сумку, выговаривал жене:
– - Вспомни, как ты к своему отцу относилась! Да он для тебя был никто, чужой ненужный человек. А к матери? Вот если подарочек дочурке привезет, тогда ты ей уделишь внимание. Но ведь она покупает за последние крохи. Как-то сама мне сказала, что ты для нее -- все! А ты, по-моему, о ней вообще не помнишь!..
Ирина, не понимая, почему муж вдруг так завелся, то молча слушала, то зажимала ладонями уши, чтобы ничего не слышать, то нервно ходила из угла в угол. Вообще-то она знала, что Гриша мог иногда подобное отчебучить, но в тот вечер совсем не предполагала, что все так обернется. С нетерпением ждала его, собираясь сразу же вместе поехать к больному отцу... Себя ни в чем не винила, а Рюмин есть Рюмин, пусть сами разбираются. То, что Григорий наговорил -- уму непостижимо. Было дело -- спорили, но чтоб вот так? Нет, унижать себя она не даст!..
– - Ты или с ума спятил, или думаешь, что тебе все дозволено!
– - не выдержав, закричала Ирина. А теперь я хочу спросить: почему ни разу не позвонил и не поинтересовался, как тут у нас идут дела? Почему? Ах, времени не было! Был загружен днем и ночью? Домой-то не нашлось времени позвонить, а вот приветы кое-кому передавал. Тут у тебя время нашлось! Ишь, какой ангелочек нашелся. Можно подумать, что с утра до вечера о родителях печешься! Как бы не так! Уж чья бы собака рычала, а твоя молчала. Если я к своим предкам отношусь плохо, то и ты не лучше. Не строй из себя заботливого сынулю! Ха-ха! Уж до того заботлив, что по три года глаз домой не кажет!..
Ирина умела поставить мужа на место. Как всегда срабатывала чисто женская интуиция. Просто так намекнула, что кому-то нашел
– - Позвонить, позвонить!.. Думаешь, все так просто, -- сказал обидчиво, но без прежнего раздражения.
– - Будто я там только и делал, что ломал голову, как бы кому-то позвонить!
– - И сразу -- в наступление: -- А за поклеп ответишь. На выдумки всегда была горазда. В общем так: ты как хочешь, а я еду. Немедленно, сейчас же. Случись что, как людям в глаза смотреть? Родной отец при смерти, не кто-нибудь.
– - Что значит -- еду?! Ночью, один, после такой дороги. Нет, не пущу. Поедем утром вместе. Бог даст, за ночь ничего не случится. Да пойми ты -- нам хоть как-то подготовиться надо. Деньги снять, продукты закупить. Прикинь, сколько дома не был? Вот удивишь, если с пустыми руками заявишься!
– - Ладно-ладно, уговорила, -- не сразу, но согласился Григорий.
– - Пусть будет по-твоему. И вообще, что-то на меня нашло: стал такой раздражительный, сам себя не узнаю. А все командировки -- ни поесть путем, ни поспать, ни помыться. Ты уж не дуйся!
Но у Ирины про запас остался еще один беспроигрышный вариант давления на мужа. Слезы. Они полились как по команде, придав красивому личику беспомощный и жалкий вид. От ее слез Григорий всегда не знал куда деться. Стал и в этот раз обнимать, просить прощения, целовать. Посопротивлявшись, Ирина сдалась. Неожиданно вспыхнувшая бурная ссора закончилась страстной любовью, ведь столько не виделись и истосковались друг по другу. В своих чувствах к жене Григорий старался быть искренним, и беда, к тому же, сближает. Недавняя ссора была тут же забыта.
Ирина радовалась, что вновь сумела погасить семейный конфликт. Григорий тоже не хотел скандалов перед поездкой к родителям. Встречи с Надей, решил он, пока придется приостановить. Она поймет.
Жена уже спала, а Григорий долго не мог уснуть. Думал о родителях. Такие они у него деревенские трудяги. Все-то у них есть, и ничего-то им не надо. Лишь бы сынок с женой почаще в гости приезжали, да внучок появился...
А съездить к родителям все никак не удавалось. То долго работу искал, то теперь нашел, а времени в обрез. Хотя... хотя просто свинья порядочная, вот что!
Отец-отец... Почему ты так неожиданно заболел? Был всегда подвижным, крепким, хвори тебя обходили стороной. Говорил мало, но Грише почти все запоминалось. Например, его рассказ о маленьких лягушатках. О них отец заводил речь, когда Гриша капризничал, и такое бывало! Вот бросили двух зеленых лягушат в кринку с молоком. Один тут же утонул, даже не побарахтавшись. А другой долго барахтался, пока не сбил кусочек масла, потом стал на него и выпрыгнул. В жизни надо в любой ситуации барахтаться, учил сына Иван Фомич. Сколько раз потом Григорий вспоминал об этом.