Убийца среди нас
Шрифт:
– - Не знаю-не знаю, сынок, -- опустила голову мать.
– - Но отец просил считать это как бы его завещанием. Я ведь говорила, что собирался даже письмо писать. А я что? Решай, тебе виднее.
Григорий недовольно хмыкнул:
– - Надо же -- "завещание"!.. К сожалению, на попятную идти я уже не могу, -- он встал и подошел к матери.
– - Планирую построить коттедж, смотри, какую купил машину. Смог бы я ее, работая учителем, купить? Нет. Хочу скопить на всякий случай капиталец. Не помешает.
– - Решай сам, сынок. А отца понять можно. Ты у нас один. Знал бы, как он переживал, что к нам не заглядываешь.
– -
– - Все хотел уберечь тебя от беды. В самом деле, как ни послушаешь по телевизору, только и говорят: то там убили предпринимателя, то там. Никак деньги не поделят. Что легко дается, легко и уходит.
– - У меня не так.
– - Верю, что не так. А про внука? Сколько раз говорил мне: поезжай и узнай в чем дело. Может, полечиться надо. Такой мужик -- и без потомства. А я ему -- сам поезжай. Не ехал, боялся меня одну оставить. Ведь мы всю жизнь вместе.
– - Знаю, знаю, -- сказал Григорий.
– - Вас не разлучить. А о ребенке не хотелось бы говорить. Непросто все у нас с Ириной. По всей видимости, своего уже не будет. Мы и сами переживаем...
Клавдия Александровна на эту новость никак не отреагировала. Да и до этого ли ей было в этот вечер? Мороз крепчал. Заспешили к Ивану Фомичу.
... Он умер, так и не приходя в сознание, ближе к утру. Мать с Ириной отдыхали в соседней комнате, а Григорий дежурил у постели больного. Не выспавшийся за последние сутки, он уснул. Разбудил неожиданно раздавшийся вскрик отца. Когда вскочил, Иван Фомич был уже мертв; лицо повернуто к стене, а руки безжизненно свесились с кровати. Григорию приходилось видеть мертвых людей. Чаще всего выражение лица у них болезненно-капризное. Оно и понятно: когда человек умирает, ему не до улыбок. Лицо же отца было утомленно-спокойным. Григорий не сразу осознал, что в дом пришла смерть самого близкого ему человека. Рука отца была еще теплой, но пульс не прослушивался. Разбудил женщин -- сразу причитания и слезы. Мать вспомнила недавний сон.
– - Вот и не верь теперь в предзнаменования!...
– - вытирала она платком слезы.
– - Сердце-вещунье подсказывало, а его не обманешь...
Похоронили отца на кладбище, что на окраине села, отгородившимся со всех сторон плотной стеной разросшихся акаций. Летом это зеленая стена. На похороны пришли учителя, школьники, односельчане. Был и председатель колхоза Семен Кузьмич Огнев. Посочувствовав Григорию, он напомнил, что тот не сдержал своего слова. Григорий и сам помнил свою вину перед этим человеком, обещавшим после учебы в сельскохозяйственном институте устроить его работать в колхозе.
Именно об этом просил и Иван Фомич, а теперь отца не стало... Григорий понимал, что тоже виноват в его смерти. Но почему все-таки отец требовал бросить предпринимательство? Что видел в этом плохого? Жаль, не удалось с ним поговорить. Теперь-то он уже ничего не скажет, можно только догадываться.
Перед отъездом Григорий и Ирина долго разговаривали с Клавдией Александровной. Да, она убита горем, одинока, и ее по-сыновьему жаль. Но как же быть, если сами пока квартируют? Григорий обещал помогать материально и забрать немедленно, как только построит коттедж. Мать от помощи отказалась, ей и своего хватает. А к сыну переедет лишь когда со здоровьем станет совсем невмоготу, и никакие уговоры не подействовали.
Через день после похорон Григорий с Ириной уехали в Каменогорск.
XXIX
Казалось,
Позвонил глава администрации района Григорий Анатольевич Шлыков. Посочувствовав и, выдержав скорбную паузу, таинственно сообщил, что ожидаются большие перемены. Какие перемены, по телефону говорить не стал, но пообещал как-нибудь пригласить тезку на чашечку кофе. Ближе к обеду раздался звонок от Рюмина.
– - Я из офиса, -- сказал он.
– - Ты чего это, дружище, к нам не заскочил? Ждали,ждали с Надей...
– - раньше, когда Рюмин ему звонил, то всегда называл Григорием.
"Как обходителен!
– - подумал Парамошкин.
– - "Дружище"!.. А ведь три дня назад этот дружище жену не соизволил отпустить к больному свекру". Ничего, он ему при встрече напомнит и выскажет.
– - Чего торопился? Мог денек-другой с матерью побыть, в себя придти, успокоиться, -- картаво ворковал Рюмин.
– - Это я от души, в порядке дружеского сочувствия, -- помолчав, добавил: -- А теперь по делам нашим. Если не возражаешь, то часиков в шестнадцать загляни в офис. Скоро Новый год, итоги подведем, да и определимся, как говорится, на день грядущий. Будет и кое-что приятное. Однако не неволю. Если устал, можешь не приходить.
"Ага, как бы не так!
– - усмехнулся Григорий.
– - Сегодня ты вон какой, а завтра запоешь по-другому".
– - Ирину тоже приглашать?
– - спросил он.
– - Не волнуйся, известим. Или сам заскочу, или Надю пошлю.
"Только его еще дома не хватало!
– - недовольно представил себе картину Григорий.
– - Какие он там с Ириной отколет выкрутасы?!"
– - Хорошо-хорошо, постараюсь приехать. Столько дней не был, пора в курс дела войти. Я, правда, собирался в горпромторг, но туда можно и завтра.
Положив трубку, подумал, что вел себя верно: не унижался и не сюсюкал. Вообще-то, он стал прямо-таки артист, умеет, когда надо, славировать... Смерть и похороны отца еще вспоминались, но больше как недалекое прошлое, уже ушедшее. Да, пришлось попереживать и порядком поволноваться -- отец, не кто-нибудь умер. Но не хныкать же теперь всю оставшуюся жизнь. Отцу благодарен, что на свет произвел, уму-разуму как мог научил, любовь к спорту привил. Это его заслуги. Теперь сам идет своей дорогой, без чьих-либо подсказок. И пока, тьфу-тьфу, как бы не сглазить, получается.
Волновало, как всегда, одно -- лишь бы Рюмин не подложил свинью. Странно, но он почти постоянно об этом думает. Как же можно дальше так работать? Мысли тут же переметнулись на Надю. Захотелось ее увидеть, побыть вместе..., с ней отдыхает. Но этого делать пока нельзя. Гаденькая мыслишка и тут червоточила: а вдруг его связь с Надей подстроил Рюмин?
Еще с утра Парамошкин сделал в календаре пометку: разобраться по "челнокам". Надо было внести деньги за неоплаченный товар, что выдавался им лично для себя. За это каждый раз привозили доллары. Достал из папки записки кладовщика и стал подсчитывать. Сумма получилась приличная. Приплюсовал то, что не доплатил еще Веня Скоркин.