Убийца в фамильном гнезде
Шрифт:
Наконец Виолетта и Андрей Викторович встали из-за стола и вышли из столовой.
Оставшиеся тут же заговорили.
– Это уже в сотый раз! – сказала Эльвира со сдержанным возмущением.
– Андрюха теперь просто повесится, – сочувственно произнес ее бывший супруг.
– Господи, Виолетточку-то за что? – пригорюнилась Руслана.
– Не мое дело судить, ибо не суди, да не судим будешь, – возбужденно заговорила Анна Степановна. – Но Виктор Иванович поступает просто не по-христиански! Ведь не себе наследство в карман положит Андрей
– Да, не себе! – ехидно поддакнула Руслана. – А что же он рабочим, которые церковь в Белых Камнях строят, зарплату не платит? И откуда у вас, Божьи вы люди, «мерседес» последней модели?
– Какой «мерседес»? – Попадья насупилась. Казалось, она не удивлена наглым заявлением родственницы. – Что вы говорите, Руслана? Мы с отцом Евстратием на шестой модели «жигулей» уже десять лет ездим.
– Ну, вы о своем автопарке у супруга спросите, – ответила ей Руслана все тем же неприятным тоном. – Только я видела его в городе на «мерседесе», да не одного…
Анна Степановна сжала губки в куриную гузку. Ей явно не хотелось продолжать разговор на эту тему.
– Руслана, ты не обязана была… – сказала Эльвира.
Руслана пожала плечами:
– И что ты лезешь со своими советами, дорогая? Я вот не пойму, Элечка, почему тебя из завещания не вычеркивают? А ведь ты тут никто.
– Я мать его внуков, – парировала Эльвира. – Никто тут – вы с Виолеттой. А ты уже решила, что купишь на завещанные денежки своему алкашу и рецидивисту?
От Эльвиры я такого не ожидала. От Русланы, впрочем, тоже.
– Да как ты смеешь?! – взвилась она. – Да что ты знаешь?!
Эльвира хмыкнула, в ее глазах сверкнуло что-то нехорошее.
– Да уж знаю! Мне сын все рассказал! Просто удивительно, как некоторые умеют замуж выходить и при этом содержать любовника?
Скандал разгорался. Я уже ожидала начала веселой потасовки двух матрон, как в столовую вернулся Илья и, быстро сообразив, что творится нечто неприличное, прекратил веселье:
– Эля, Руслана, не надо. Руслана, ты бы к дочери сходила, у нее, кажется, истерика. Валерка, – обратился он к перепуганному бабскими разборками другу. – Налей Эле коньяку.
Порядок был восстановлен.
После ужина народ разошелся по своим комнатам. Оказалось, все члены семьи, а также гости вроде меня и человек, работающий на деда за стол и кров, обитали на одном этаже.
Эльвира, Никита и Андрей Викторович с супругой – в правом крыле, где осталась навеки пустовать комната Кости, а Руслана с Валерием Викторовичем, Виолетта и дед – в левом. Мне досталась козырная комната с окнами, которые находились прямо над входом в дом, комната Ильи была напротив. Его окна, насколько я могла догадаться, выходили на сторону хоздвора и степи, где так здорово ездить верхом.
Поздно вечером я поняла, что мне не спится. Это было ничуть не удивительно, потому что мои безмятежные дни миновали. Где-то в глубине сумки у меня валялась пачка сигарет, которые в данной ситуации могли оказаться
На ближней ко входу лавочке сидела Эльвира.
– О, Неточка, – приветливо сказала она, заметив, что я вышла из дома. – У тебя, случайно, нет сигаретки?
Я показала ей пачку, и мы обменялись понимающими улыбками.
С наслаждением закурив, Эльвира сказала:
– Ночь такая красивая, правда?
Не согласиться с ней было невозможно. Здесь, за городом, в отсутствие уличного освещения да при незагазованном воздухе звезды имели пугающие размеры. Я откинулась на спинку лавки и стала смотреть вверх, пытаясь различить созвездия.
– Ты, наверное, скучаешь по сестре? – спросила Эльвира.
– Очень, – ответила я. – Мы с ней были единым целым. Что происходило со мной – то и с ней. Но вам, наверное, еще хуже…
– Говорят, что матери любят всех детей одинаково. – Ее слова звучали как реплика из какой-нибудь классической пьесы. – Но сейчас мне кажется, будто Костю я любила больше. Как же тяжело терять детей!
– А каким он был в детстве?
– Костя? – Эльвира оживилась: – Они с Никиткой совсем разными были. Костя более спокойный, даже замкнутый. Он любил читать, к наукам склонность имел. И хитрючий был. – Она даже рассмеялась. – А Никита – тот наоборот. Эмоциональный тип, экстраверт. Если что не нравится, тут же сообщит в полный голос. Но братья не ссорились. Костя старшего брата обожал и всегда плясал под его дудку. Никита больше на деда похож, а дед всегда больше Костю любил. Да и все больше Костю любили…
10
Рано утром я проснулась, но встать смогла не сразу. Верховая прогулка отразилась на моих мышцах весьма болезненно: ни согнуть, ни разогнуть ноги, ни встать, ни сесть… Еще у меня страшно болел копчик и отсвечивал синяк от стремени на щиколотке правой ноги.
Но это были мелочи. Гораздо хуже было состояние моего ума. Я очень сожалела о непродуманности своих действий, об отсутствии хоть какого-то мало-мальски обоснованного плана, о своей неопытности в области человеческих отношений. К тому же я была дезориентирована состоянием влюбленности, отрицать которую было бессмысленно.
И даже сейчас, ругая себя на чем свет стоит, я видела перед собой улыбку Ильи. Она всегда оказывалась неожиданной, быстрой и яркой. В какой-то момент немного отчаянной или даже яростной… Нет, это фантазии. Но было что-то необычное в его улыбке, как в улыбке Джоконды, – неуловимая эмоция, которую невозможно описать или отразить.
«Джоконду приплела, – сказала я себе тоном Ветки. – Влюбилась ты, вот и все. А сама и в голову не берешь, что Илья старше тебя ровно в два раза!»
Если бы Ветка и вправду мне это сказала, то я бы смогла ей ответить, что сорок пять – это не шестьдесят. Да и не выглядит Илья на такие большие годы – худой, плечистый, темноволосый мужчина с мальчишеской улыбкой.