Убийца (Выродок)
Шрифт:
Но очень многое зависело еще и от ответа толстяка почтальона.
— Письма и посылки «до востребования» хранятся в почтовых отделениях в течение двух недель, следующих за неделей поступления… — отбарабанил он заученную наизусть формулировку.
Мои руки, лежавшие на руле, начали дрожать.
— Следовательно, письмо, отправленное двадцать седьмого числа прошлого месяца, хранится до…
— До пятнадцатого.
Сегодня было четырнадцатое…
— Включительно?
—
Он оказался не таким гордым, как тот старый сморчок, и поспешно сцапал тысячную бумажку, которую тот отверг.
— О, благодарю, мсье…
Еще бы: ему выпала нежданная возможность наклюкаться, не подрывая семейного бюджета…
XIII
Мы с ней ничего не сказали друг другу.
Для нас наступил решающий, вернее, даже критический момент. Как будто нам предстояло пройти по канату, натянутому над Ниагарским водопадом.
Один неверный шаг — и все пропало!
Если Рапен действительно оставил деньги на почте до востребования, нам нужно было забрать их в ближайшие несколько часов. Иначе просроченная посылка пойдет дальше, и на ней можно будет поставить крест.
Я спросил у почтальона, где находится почта. Я почти не сомневался, что Рапен отправил (если вообще отправил) свою посылку именно отсюда: его торопило время.
Бидон говорил, что после приземления они ели. Потом он заснул… Значит, Рапен покинул равнину уже после полудня. Он шел пешком, и сюда должен был добраться к двум, а то и к трем часам. Он направлялся в Гренобль, но не был уверен, что успеет туда до закрытия почты, и наверняка решил выгрузить свою добычу в первом же поселке.
На почте сидели за окошками две девушки-брюнетки. Я обратился к той, которая ведала посылками:
— Скажите, мадемуазель, вы все время работаете в этом отделе?
Она, видимо, приняла меня за приставалу и нахмурилась.
— А что?
— О, не хмурьте брови, мои помыслы совершенно чисты. Я ищу своего друга, с которым мне обязательно нужно увидеться, и надеюсь, что вы сможете меня выручить.
Она смягчилась.
— Нет, я здесь не одна. Мы сменяемся каждую неделю.
— А двадцать седьмого или двадцать восьмого числа прошлого месяца была ваша смена?
Она взглянула на большой настенный календарь и кивнула.
— В таком случае у меня к вам разговор. Я смотрю, уже без пяти двенадцать; позвольте нам с женой пригласить вас в ближайшее кафе. Можете не сомневаться, мы вас отблагодарим.
Она помедлила, но в конце концов согласилась — то ли потому что я оказался с «женой», то ли клюнула на это «отблагодарим».
— Все класс, —
Девчонка пришла через семь минут после первого знакомства. На ней было цветастое платье, пиджак от костюма и белые носки. Во всем этом облачении она, похоже, казалась себе законодательницей мод. Ее губы были накрашены в виде фиалки, а крепкий южный акцент оправдывал черные волоски на ногах.
— Двадцать седьмого или двадцать восьмого числа прошлого месяца, — начал я, когда ей принесли поесть, — этот мой друг отправлял отсюда посылку до востребования…
Она наморщила лоб.
— Вот как?
Я достал паспорт Рапена и сунул фотографию покойника ей под нос.
— Вот этот парень. Не припоминаете?
Мы с Эрминией затаили дыхание и лишь проникновенно смотрели друг на друга, сознавая, что переживаем сообща неординарную минуту.
— Возможно… — проговорила почтальонша, глядя на фото.
И жизнерадостно добавила:
— Как ни странно, я лучше запомнила не лицо, а фамилию. Рапен… Как у художника.
Молодчина девчонка!
— Фамилия была и на посылке?
— Ну конечно…
Черт возьми, где же еще она могла ее прочесть? Ну и дурацкие же у меня вопросы…
— Значит, к вам приходил именно этот парень?
Она опять наклонилась над фотографией. Ее сделали несколько лет назад, и к тому моменту, когда Рапен появился у окошка почтового отделения, его внешность успела несколько измениться.
— А не было ли у него на шее золотого медальона?
— Верно, был!
Я дико обрадовался.
— Это просто невероятно, мадемуазель! У вас феноменальная память!
Она покраснела.
— Наша профессия требует внимания…
Я выложил ей пятитысячный билет. Она не поверила своим моргалкам.
— Это слишком много, — прошептала она. Потом зиркнула вокруг и, успокоившись, сунула бумажку в карман.
— Спасибо…
— Вас ждет еще одна и покрупнее, если вспомните, куда он отправил эту посылку.
Тут она, видно, почуяла неладное, потому что быстро подняла на меня глаза.
К счастью, Эрминия с ее мягким голосом и ясным взором поспешила прийти мне на помощь:
— Видите ли, парень наверняка отправил посылку самому себе. Но мы ищем его по очень серьезному поводу. И если выясним, куда отослали посылку, то узнаем, где он сейчас живет.
Неумело размалеванная рожа почтарки снова расцвела. Но тут же помрачнела: адреса она не помнила.
Тут нас с Эрминией охватил испуг. Надо же, у самой цели!..
— Я не помню…
— Ну, пожалуйста, постарайтесь!