Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

MARIE-FRANCOIS GORON

LES MEMOIRES

DE ANCIEN CHEF DE LA SURETE

Я высадился в Антверпене [1] , и, признаюсь, после того, как отправил жену и детей к моим родственникам в Ренн, у меня осталось в кармане только несколько сот франков, составлявших все мое состояние. Подобно новому Жерому Патюро, я стал меланхолически бродить по набережным в поисках достойного места в обществе. Я был так озабочен, что едва замечал любопытство, которое возбуждали в маленьких школьниках моя шляпа сомбреро и мягкие сапоги гуаша.

Приблизительно в этом же наряде, так как не обзавелся более приличным гардеробом, я явился в Париж 31 декабря 1880 года. Здесь я поспешил разыскать моего земляка, депутата господина Фелье, на которого возлагал большие надежды.

В те времена я не совсем исцелился от своей страсти к путешествиям и, когда Фелье спросил, какого рода занятие хотелось бы мне получить, заговорил о месте комиссара на одном из больших океанских пароходов. Мой покровитель написал обо мне очень теплое рекомендательное письмо, – и, в ожидании результатов его ходатайства, я поселился в Париже.

Я был энергичен, деятелен, а главное – проникнут твердой решимостью во что бы то ни стало найти место и обеспечить существование себе и своей семье. Нимало не сомневаясь в силе протекции господина Фелье, я все-таки понимал, что главным образом должен рассчитывать на свою собственную энергию. Как-то раз, вечером, я прочел в газете объявление следующего содержания:

«Господин Л.Б. предоставляет места всем, обращающимся к нему. Улица Сен-Дени, №…».

На следующее утро я уже был на улице Сен-Дени. Меня встретил элегантный, на вид весьма приличный молодой человек, который, улыбаясь, оглядел мой костюм и, видимо, заинтересовался рассказом о моих приключениях.

– Такой человек, как вы, не будет иметь отбоя от мест. Я достану вам занятие, за которое вы будете получать по 500 франков в месяц, но сначала вы должны уплатить 20 франков комиссионных, – объявил он.

Я с радостью бросил на конторку один из моих последних луидоров. Этот молодой человек показался мне очень честным и даже бескорыстным, так как взимал самые пустяки по сравнению с теми благодеяниями, которые расточал людям.

Между тем поиски места ни к чему не приводили. В обществе пароходства мне хотя и не отказали окончательно, но предупредили, что придется ожидать вакансии несколько месяцев.

Ждать мне было решительно немыслимо!

Тогда один из моих знакомых случайно направил меня к господину Каба, занимавшему в то время

Господин Каба оглядел меня с ног до головы, улыбнулся и сказал:

– Я могу хоть сейчас принять вас в администрацию: у меня есть вакантное место инспектора.

В своем полнейшем неведении всего, касающегося полиции, я очень обрадовался, даже возгордился, полагая, что должность инспектора – довольно влиятельный пост.

Господин Буассено, в то время начальник полицейского персонала, а ныне генеральный контролер, принял меня так же хорошо, как и господин Каба, но громко расхохотался, когда я рассказал ему, какое место мне предложил этот последний.

– Быть инспектором вам, капитану территориальной армии? Это невозможно! – сказал он. – Ведь инспектор – это простой агент, нечто вроде полисмена. Нет, вам следовало бы держать экзамен на должность секретаря.

Я выразил согласие держать экзамен и выдержал его, но на этот раз я не чувствовал никакого энтузиазма и говорил себе, что едва ли гожусь для того поприща, где названия должностей так мало соответствуют обязанностям. Вот почему господи Б., содержатель справочного бюро на улице Сен-Дени, остался единственной моей надеждой, и я ежедневно навещал его.

Первые дни элегантный молодой человек принимал меня с приветливой улыбкой и с утешительными обещаниями… на завтра. Назавтра я возвращался и спрашивал, в котором часу мне назначено свидание с благородным герцогом, который искал управляющего имением. В конце концов я вывел молодого человека из терпения и тот сказал:

– Убирайтесь к черту, у меня нет никаких мест для вас.

Я был не особенно терпелив, однако сдержал себя.

– Я отправлюсь куда мне угодно, – ответил я, – но возвратите мне прежде всего мои 20 франков.

Я никогда не забуду взгляда презрительного сострадания, которым удостоил меня элегантный молодой человек, и его звонкого смеха, когда, вытолкав меня, он захлопнул дверь за моей спиной. Я не совсем еще забыл южноамериканские привычки и готов был ворваться назад и собственным судом расправиться с негодяем, однако благоразумие восторжествовало, и я удалился, решившись прибегнуть к тому правосудию, исполнителем которого мне, может быть, предстояло сделаться в скором времени.

Но прежде чем подать жалобу, я послал с денщиком моего приятеля содержателю справочного бюро следующее послание:

«Милостивый государь, если вы не вручите немедленно подателю этой записки 20 франков, которые мошенническим образом у меня выманили, то нынче же вечером я подам на вас жалобу прокурору».

К великой моей радости, солдат принес мне деньги, которые оказались очень кстати, так как ресурсы мои сильно истощились.

На следующий день я получил из префектуры полиции официальное уведомление, приглашавшее меня явиться на улицу Виарм на хлебный базар (квартал Аль) в комиссарство господина Додье, куда я и был принят сверхштатным секретарем. Наконец-то общественное положение, пусть и весьма скромное, было найдено!

Господин Додье, много лет прослуживший комиссаром в квартале Аль, был добрейший человек в мире и принял меня очень приветливо, но и он также не мог удержаться от улыбки при виде моего странного костюма, переменить который мне еще не позволяли средства. Он пожелал узнать мою историю и, когда я окончил рассказ, ласково сказал:

– Видите ли, друг мой, полиция неподходящее для вас дело. Вы привыкли к независимости, которая несовместима с тем родом занятий, который вы избрали. Я даю вам два дня отпуска, обдумайте все хорошенько и, послушайтесь моего совета, не возвращайтесь сюда.