Убийцы
Шрифт:
— Очень нужен мне этот садик, — сказала Аня, внимательно разглядывая Самеда, — а этот откуда взялся?
— Аня! — укоризненно воскликнула Софья, — как ты разговариваешь!?
Самед рассмеялся.
— Меня твоя мама нашла на остановке, — сказал он, подлаживаясь под тон девочки.
— Такой большой и потерялся? — сказала девчушка.
— Знай наших, — сказала Софья, — Ей пальца в рот не клади.
— Да уж, заметил, — сказал Самед.
— Ты так и будешь стоять посреди комнаты?
— Анна,
— Ну, ма…
— Живо!
Девочка, ворча, поплелась в свою комнату.
— Не дадут пообщаться с новым человеком…
— Пообщаешься, когда выздоровеешь, — успокоила её мать.
— Сколько ей? — спросил Самед, когда Аня скрылась в своей комнате, откуда тотчас послышался скрип кровати, на которую девочка укладывалась.
— Пять… с половиной…
— Не по годам смышленая…
— Любит вопросы задавать, — сказала Софья, накрывая на стол. — Вы садитесь, я немного на кухне повожусь, ладно? Не очень проголодались? Потерпите?
— Да, да, конечно…
Но когда через несколько минут она внесла в комнату разогретое с восхитительным ароматом жаркое на сковороде, Самед почувствовал, как моментально проснулся в нем волчий голод. Некоторое время они ели молча. Он заметил её взгляд на себе.
— Извини, проголодался…
— Ешь, ешь, — проговорила она, — я не оригинальна, и как все женщины люблю смотреть, как с аппетитом ест мужчина мою стряпню. Чувствую при этом огромное удовлетворение. Ну, как, вкусно?
— Потрясающе! Давно такой вкуснятины не ел.
— Ну, еще бы! Станут там кормить вас разными разносолами. Ешь, ешь…
Помолчали. Потом Самед нерешительно произнес:
— Можно один нескромный вопрос?
— Знаю я твой нескромный вопрос…
— Нет, нельзя! — раздался из соседней комнаты крик Ани и вслед за тем она залилась звонким смехом.
— Она уже совершенно здорова, — сказал Самед, — Как смеется!
— Конечно, здорова! Ма, я встать хочу!
— Лежи, я сказала! Подниму тебя к обеду. Поспи.
— А вы что, не обедаете?
— Это внеочередной обед. Тебя не касается. Утихни.
— Я утихла. Давай свой нескромный вопрос.
Самед рассмеялся от души.
— Вот это девчонка!
Софья промолчала, потом спросила:
— Ты, верно, про отца Ани хотел спросить, да?
— Да, — сказал Самед.
— Такая же простая история, как твоя. Обычное дело. Развелись, как половина России разводится. Уехал в Новосибирск, там работу предложили, там и семью новую завел. Анне пол годика было, когда развелись. Ничего, наверно, не помнит.
— Очень даже помню!
— Спи! — прикрикнула Софья в сердцах в приоткрытую дверь.
За дверью моментально послышался усиленный, издевательский храп.
— Но
— Не закрывай! Я послушать хочу!
— Ты у меня сейчас получишь! — пригрозила Софья, усаживаясь за стол.
— Алименты вовремя поступают, — продолжила она. — Жаловаться грех, по-людски расстались, без обид.
Она немного помолчала, потом проговорила:
— Я поздно вышла замуж, в двадцать шесть, все подружки уже детей имели…
Видно было, что ей хочется выговориться, рассказать о себе, чтобы этот пока еще малознакомый, но уже становящийся ей симпатичным, человек — тоже немало хлебнувший в жизни — послушал, посочувствовал, поговорил бы с ней о ней; нет, ей не нужны его советы, просто хотелось, чтобы он нашел для нее слова поддержки, одобрил бы её шаги, сказал бы: да, ты была права…
— Через год Аня родилась, и почти тут же у нас с мужем разладилось… Ничего особенного, бытовуха обычная…
Она встала, тихо прошла к двери в соседнюю комнату, бесшумно приоткрыв дверь, заглянула и прошла на свое место за столом.
— Спит… Вы ешьте, ешьте… Вон вы какой здоровый, вам много есть надо, небось там наголодались по хорошей пище…
— А можно еще один нескромный вопрос? — спросил он.
— Попробуйте.
— А лет вам сколько?
— Вы давно бы уже могли подсчитать ответ на ваш нескромный вопрос, — усмехнулась Софья. — Анечке — пять, в двадцать шесть вышла замуж… Забыли арифметику?
— Ах, да… я не подумал… Тридцать один.
— Тридцать два, — поправила она.
— Мы почти одногодки, — сказал он, помолчал и потом выдавил из себя, отводя взгляд, — А можно еще один нескромный?
— Это что, вечер нескромных вопросов? — Она улыбнулась. — Ну, давайте. Гулять так гулять.
— Вы вот столько лет без мужа… У вас что, никого… никого нет?
Она внимательно посмотрела на него, потом просто, без тени кокетства ответила:
— Нет. У меня никого нет!
Он вдруг почувствовал, что стало легче дышать.
— Эх! — молодецки воскликнул он, — Такая женщина! Куда только мужики смотрят?!
— Мужики… — повторила она, улыбнувшись, — где они, эти мужики? Одна только рвань да пьянь… Мальчики с пятнадцати лет становятся алкоголиками, как им в мужиков вырасти… А те, что есть, за них жены держатся руками и ногами… Даже похмеляться дают, не ворчат… Вон подруги мои, кто с мужьями — нарадоваться не могут, хотя на стороне, конечно, находят на что посетовать…
— Давайте выпьем за вас… за тебя, — сказал он, — Я уже не знаю, на «ты» мы или на «вы», — он наполнил бокалы шампанским, поднял свой, — Чтобы у тебя жизнь с этой минуты была бы удачливой.