Убийцы

Расулзаде Натиг

— А у вас в городе есть зоопарк? — спросил он, вытирая лицо.

— У нас даже цирк есть, — сообщила она с чувством гордости за свой город, в котором есть и цирк и зоопарк.

— Давно была?

— Да… Не помню… Давно, наверное… В детстве еще…

— В детстве еще? — повторил он. — Ну, это мы срочно наверстаем. Надо тебе, пока ты молода еще раз сходить… А сейчас выйди, я оденусь, ладно?

Они подружились. Самед водил её и в цирк, и в зоопарк, водил гулять по воскресеньям, когда Софья ходила делать уколы больным на дому (внутримышечные — двадцать копеек, внутривенные — полтинник), приводил ее из детского садика, и все больше привязывался к этой маленькой семье, к Софье и Ане. После беспокойной жизни, или правильнее было бы — существования, после одичалости в тюрьме, где среди мужской грубости, невежества и хамства, среди часто случавшихся драк, в которых невольно приходилось

участвовать, чтобы постоять за себя, среди грубых нравов и искусственных законов маленького преступного мирка заключенных (меж которых, конечно находились и культурные люди, случайно попавшие в зону, но те были исключением из общей душной атмосферы), среди всех этих отбившихся от нормальной жизни человеческих отбросов и шушеры — жизнь у Софьи, спокойствие и уют её дома, чистоплотность и порядок, присущие хозяйке дома, вся милая атмосфера, созданная её заботливыми руками, так пришлись по сердцу Самеду, что он впервые после заключения позволил себе расслабиться, отдохнуть душой и постепенно полюбил все, что связано с ней: её привычки, её почти маниакальную чистоплотность, её невольную привычку смущаться от каждого грубого слова, которые поначалу бездумно, машинально срывались с его губ, её острую на язычок дочь. Но главное — он полюбил Софью, как женщину. Он до ареста не мог похвастаться своими мужскими победами, все, что попадалось ему из женского пола это были преимущественно женщины легкого поведения, откровенные проститутки и известные шалавы, с которыми он встречался в своем городе время от времени по необходимости, испытывая после недолгой связи с ними, тошнотворное отвращение, будто только что упал в помойную яму и теперь необходимо хорошенько помыться, сходить в баню. Так и поступал каждый раз, шел купаться в известную в городе мужскую баню, под причудливым названием «Фантазия». Но Софья… Это, конечно, было нечто, такое было впервые в его жизни. Он обожал её, был без ума, буквально лишался рассудка, видя как в его объятиях она начинает мелко дрожать перед наступавшим оргазмом, как, не умея и не стараясь сдержаться она плачет безмолвно, источает из прекрасных серых глаз влагу любви; он буквально зверел от восторга, занимаясь любовью — любовью в полном смысле слова, любовью, которой он до сих пор не знал, которую не встречал до нее — она орошала его грудь и лицо обильными слезами счастья, зажав кулаком дикий, готовый вырваться крик восхищения, кусая его плечо, издавая сладостные стоны в подушку, чтобы не слышала дочь, спавшая в соседней комнате. Любовные акты, когда оба они сосредоточенно пребывали в извилистых поисках наиболее сильного оргазма, были для них обоих сплошным восторгом, и оба в короткий срок привыкли и привязались друг к другу, как муж и жена, прожившие вместе долгие годы, как и в самом деле две половинки, нашедшие друг друга и соединившиеся в одно целое. То же было и в быту у них: долго живущая вместе, дружная семья. Софья и Аня все больше привязывались к нему, к мужчине в доме. Все неполадки, которые обнаружились в квартире, он очень быстро устранил, обнаружив перед маленькой своей семьей отличные навыки настоящего мастерового мужчины, что называется, с золотыми руками. Надо было работать, и он временно устроился рабочим на текстильную фабрику, небольшую, но единственную в городе. До лучших времен, пока не подвернется что-нибудь более стоящее. Несколько раз из городского междугороднего переговорного пункта звонил домой, чтобы мама и брат не беспокоились. Но однажды младший брат, Заур сообщил ему, что приедет и уже купил билет, и что это настояла мама, сама она не может прилететь из-за старой хвори — болезни ног, а Заур уже отпросился на работе в отпуск за собственный счет и прилетает, так что пусть Самед его не отговаривает.

— Я и не собираюсь тебя отговаривать, — сказал Самед. — Прилетай. Буду рад. Город ты знаешь, навещал меня здесь в зоне, а адрес запиши…

Заур уже через день был у них, у Софьи с Самедом. Он привез домашние гостинцы, мамины соленья, варенья, печеное…

— Ой, зачем же вы так беспокоились! — ласково пеняла ему Софья, суетясь и помогая Зауру вытаскивать из сумок гостинцы, а Аня изучающее рассматривала Заура.

Заур впервые увидев девочку, немного опешил, смутился, он не знал, что у Софьи есть ребенок, но быстро нашелся, стал шутить с девчушкой, показывал ей, как надо чистить гранат…

— Что я, гранат не видала? — хмыкала Аня, глядя как Заур во всю старается завоевать ее расположение.

— А разве видала? — сказала Софья, — Где это ты видела гранат, врунишка?

— Софья! — укоризненно произнес Самед, указывая взглядом на Аню, и прибавил шепотом, — Не смущай ребенка…

Это не ускользнуло от внимания

Заура, и он понял, что брат на самом деле не просто сошелся с этой семьей, но по-настоящему любит их, как своих родных.

— Ну, расскажи о себе, — сказал Самед, когда сели за стол и Софья внесла блюдо с пловом с курицей, чем немало удивила Заура. — Что поделываешь?..

— Твоя школа? — сказал Заур, кивая на блюдо в руках у Софьи.

— А как же! — откликнулась весело Софья, — он у нас на все руки мастер, и готовить может — пальчики оближешь! Вот и меня научил…

— А ты хорошая ученица, — прибавила Аня.

— Стараюсь.

— Ну, Заур… — произнес Самед.

— Что? — спросил Заур.

— Расскажи как у вас там…

— Так ты же все знаешь…

— Знаю в общих чертах, а ты теперь, раз уж приехал — поподробнее.

— Ну, что рассказать? — Заур поводил взглядом по красиво сервированному столу, на котором Софья раскладывала плов по тарелкам, и нерешительно спросил, — А у вас как, спиртное не подают к праздничному столу?

— Ой, мамочки! — воскликнула Софья, — Я о вас не подумала, извините… У нас же все непьющие, но для вас у нас найдется…

— Нет, нет, — с удовольствием стал отказываться Заур, — Я тоже непьющий… не беспокойтесь… Я так спросил.

— Да, он — непьющий, — подтвердил Самед, — Да еще какой! Всем непьющим непьющий. Расскажи, а? — попросил он брата.

— Да ладно, — стал отнекиваться Заур, — дело давнее… — но тем не менее, тут же охотно стал вспоминать:

— Мне лет тринадцать было… Отец наш тогда еще жив был. В школе, в туалете мальчики распивали дешевый портвейн, ну и я приложился, да тут же захмелел от двух глотков… Пришел домой, шатаясь, ничего не соображаю, мальчишка… Мать в ужасе… Отец вернулся с работы, она ему рассказала… Он послал Самеда за водкой, и влил мне в горло чуть ли не стакан… меня стало рвать. Это противное ощущение до сих пор я отчетливо помню. И с тех пор ни капли спиртного, нигде, даже пива… Не пью.

— Ну и молодец! — похвалила Аня. — Я тоже ни капли…

— Анна, веди себя прилично! — сказала Софья.

Девочка пожала плечами.

— Уж приличнее некуда!

Заур улыбнулся ей.

— Хорошая у вас девочка, сколько тебе?

Она сообщила.

— А дома, слава Богу, нормально, — стал запоздало отвечать Заур на вопрос старшего брата, — Мама немного хворает, застарелый ревматизм, а так — живем, не жалуемся… Я уже лейтенанта получил… — с плохо скрываемой гордостью, проговорил он.

— Заур в милиции работает, — пояснил Самед Софье, — а в армии был десантником… На работе пришелся ко двору, молодец, быстро продвигается…

— Школу милицейскую окончил, — прибавил Заур.

— Обед проходит в теплой, дружеской обстановке, правда дядя Самед? — сказала посреди наступившей тишины за столом Аня.

— Это не ребенок, вундеркинд, — смеясь, проговорил Заур.

После обеда он вышел на балкон, где Софья раскладывала в деревянном сундуке для продуктов банки с домашними вареньем и соленьем, что привез им Заур. Он поглядел на двор.

— Красивый у вас дворик, уютный, на сквер похож, — тихо проговорил он, о чем-то задумавшись.

Софья заметила, что он что-то хочет сказать, выпрямилась, посмотрела ему в лицо в ожидании.

— Я хотел вам сказать, — не замедлил начать он, явно торопясь, чтобы никто им не помешал, — Я очень люблю брата.

— Понимаю, — сказала тоже тихо Софья.

Со стороны могло показаться, что двое на балконе молчат, просто молча стоят и смотрят вниз во двор.

— Я за него могу жизнь отдать, — прибавил Заур.

— Нам хорошо вместе, — сказала Софья, — если только вы это хотели услышать. Мы все трое довольны своей жизнью, мы любим друг друга.

— Хорошо, — сказал Заур и вошел в комнату, оставив Софью и дальше возиться с тщательно закупоренными банками.

— Мне пора, — сказал Заур брату.

— Как пора? — удивился Самед. — Ты не останешься?

— Оставайтесь, — вдруг неожиданно поддержала Самеда Аня, — Если хотите, я еще что-нибудь скажу.

— Спасибо, — Заур и Самед одновременно рассмеялись коротким, очень похожим смехом. — Спасибо, но надо идти.

— Куда же вы? — спросила Софья, входя в комнату.

— В гостиницу. Мне здесь номер забронировали из нашего отделения милиции. А утром — обратный рейс. Я ведь только на два дня отпросился. Работы много.

— Ловишь воров-бандитов? — Самед хлопнул его по плечу.

— Приходится…

— Как-то неудобно получается, приехали из такой дали и — в гостиницу! — сказала Софья.

— Все нормально, — улыбнулся в ответ Заур. — Мы люди городские. Не привыкли стеснять хозяев.

— Да какое тут стеснение? У нас две комнаты, вы с Самедом в одной, мы с Аней в другой… Никакого стеснения…