Убийства никого не красят
Шрифт:
— Вы проследите, чтобы ему передали сообщение? — задала я невинный, хотя, возможно, излишний вопрос.
— Да, конечно, — вежливо ответила телефонистка. Но по её тону только дура бы не поняла, что она на самом деле думает: “А для чего я, по-твоему, здесь сижу, дубина стоеросовая?”
Затем наступил черёд двух оставшихся друзей из списка Питера. В телефонном справочнике я нашла оба имени. Следом за Лидией Бродски в моем списке значилась Шарлотта Бромли. Некая Ш. Бромли проживала на Западной Двадцатой улице — в центре города, что соответствовало словам Питера.
Автоответчик дал мне понять, что я попала по адресу.
—
Держи карман шире! Шестнадцатое марта! Целый месяц томиться в ожидании?!
У Клэр Джозефс, проживавшей в одном доме с близнецами, я тоже было напоролась на бездушную машину, но через пару секунд на другом конце провода раздался живой человеческий голос.
Ответившая женщина производила впечатление абсолютно ошалевшей. Оно и понятно: где-то рядом с ней орал ребёнок, да столь пронзительно, что даже у меня, находившейся на расстоянии нескольких миль, чуть не лопнули перепонки.
Когда я попросила о встрече, Джозефс поведала, что у её сынишки побаливает ушко. Педиатр, вызванный утром, заверил мамашу, что ничего серьёзного, но “попробуйте объяснить это Грегги”, пожаловалась моя собеседница. Затем, очевидно обрадовавшись возможности побеседовать хоть с кем-нибудь, кому перевалило за три года, она сообщила, что уже привыкла к непрестанным воплям Грегги — у него колики с рождения, — но за последние два дня он довёл её просто до предела. Однако, закончила Джозефс, со мной она увидится с удовольствием.
— Может быть, ближе к концу недели? — предложила она. — Уверена, к этому времени он выздоровеет.
— Когда скажете.
— Тогда в четверг. Приходите днём. Около двух вас устроит? В это время малыш спит! — орала она во всё горло, стараясь перекрыть вопли ребёнка, становившиеся всё громче и громче. — Лучшее время для беседы!
Я поспешила согласиться, лишь бы только больше не слышать маленького крикуна. Оставила очумевшей мамаше оба телефона, служебный и домашний, на случай, если планы изменятся, и распрощалась. А потом сидела неподвижно, наслаждаясь роскошью тишины в нашем умеренно шумном офисе.
Без четверти одиннадцать, направившись к фонтанчику с питьевой водой, я столкнулась нос к носу с Уиллом Фитцджеральдом.
— Привет, Дезире, — поздоровался он как ни в чем не бывало. — Как раз шёл к вам. Вчерашний ужин был просто потрясающим, давно я так хорошо не ел! Только жаль, что пришлось рано уйти. Дома я застал полный кавардак. — Я слушала с каменным лицом. — Ребятки меня здорово обчистили. Унесли телевизор, новую аппаратуру, которую я купил за шестьсот долларов, когда приехал в Нью-Йорк, и часы «Омега». Их мне дедушка подарил, когда я закончил юридический факультет. И кто знает, что они ещё упёрли, я пока не всё осмотрел!
Естественное желание послать его куда подальше пришлось подавить, это бы прозвучало не слишком женственно.
— На вашем месте я бы застрелилась, Уилл, — обронила я, резко развернулась и удалилась прочь.
Около полудня позвонил второй врач из скорой помощи. Он был очень любезен, но рассказал не больше, чем его коллега.
— Мы были страшно загружены в тот вечер, — сожалел он. — К тому же девушки пробыли в нашем отделении недолго, мы спешно отправили их
Что ж, ничего иного я и не ожидала, верно? Телефонные переговоры меня совершенно доконали, и на обед я решила побаловать себя пиццей. Но когда, сидя за стойкой “Малютки Анжи”, я наслаждалась тончайшей хрустящей корочкой, какой больше нигде в городе не найти, перед моим мысленным взором вдруг возник зад Лидии Бродски.
И я ограничилась двумя порциями.
Глава 10
Домой я вернулась в начале седьмого. Огонёк на автоответчике призывно мигал.
Первое сообщение поступило от Кирстен Андерсен: “Кармен Велес просила позвонить вам. Я вместе с ней занималась близнецами. Но я не могу сказать, во что они были одеты”. Следом она принялась в подробностях описывать, какой бедлам творился в отделении в тот вечер; медсестра тараторила и тараторила, пока милосердная машина не вырубила её на полуслове.
Вторым был неуловимый Эрик Фостер. “Сейчас я еду на деловую встречу с партнёром, — произнёс голос с акцентом истинного британца. — Перезвоню, когда вернусь в отель, если не будет слишком поздно. Или же свяжусь с вами завтра утром”.
Затем доложился Питер: “У нас всё по-прежнему. Звоню, потому что на днях разговаривал с Морин и она просила передать тебе привет. А я забыл”.
Я одновременно досадливо качала головой и улыбалась. В этом был весь Питер.
С аппетитом поужинав остатками воскресного праздничного застолья, — впрочем, праздничной эту посиделку, окончившуюся катастрофой, трудно было назвать, — я включила телевизор и вскоре обнаружила, что мой уровень терпимости по отношению к комедийным сериалам снизился до нулевой отметки. С полчаса скакала по каналам, пока совсем не одурела. В конце концов выключила ящик и взяла с полки Агату Кристи — “Печальный кипарис”. Этот роман я читала только два раза — ну от силы три, — посему чтение обещало свежие и почти новые впечатления.
В десять я оторвалась от Эркюля Пуаро, чтобы позвонить Эллен. Но она меня опередила. Звонок раздался, когда я потянулась к телефону.
Мне хотелось расспросить, как она себя чувствует, но если племянница уже оклемалась, вопрос только навеет неприятные воспоминания. Я вовремя прикусила язык, ограничившись безобидным “Когда ты вернулась?”.
— С полчаса назад. Коробка из-под торта, что ты мне всучила, очень пригодилась. Я съела большой ломоть мяса, кусок йоркширского пудинга, огромную порцию картошки, а лимонное суфле слопала всё без остатка. Наелась, как свинья, и сейчас захрюкаю.
— Ох, Эллен, спасибо, что не отстаёшь от меня. — Мы обе рассмеялись, — правда, Эллен не смеётся, она хихикает, — и я решила, что племянница вроде бы оправилась после чудесного вечера у тётушки Дез.
— Как, идёт расследование? — осведомилась она.
— Черт его знает, — буркнула я. Монументальных открытий в деле близнецов я до сих пор не сделала, и меня начинало одолевать уныние, поскольку такая похвальная вещь, как терпение, среди моих добродетелей не числится. Посему я не стала перебивать Эллен — президента и единственного члена моего фан-клуба, — когда она уверенно заявила, что я непременно доведу дело до конца и что я единственная, кто на это способен, потому что её тётка куда умнее и находчивее полицейских — и вообще всех. (Я же говорила, Эллен иногда бывает удивительно проницательной!)