Убийственная связь
Шрифт:
— Я сам делаю каждую партию клея, — возмутился он. — Ты знаешь, что моя формула точна, мои методы отвечают самым высоким стандартам. Я никогда, никогда не возвращал образец в несовершенном состоянии коллекционеру. Он угрожает судебным иском.
— Судебный иск! — Я наконец отвернулась от моих бабочек.
– — Этот милый маленький человечек? Вздор. Он пил шампанское из моей туфли. Я не верю ни на минуту.
— И тем не менее, он угрожает, — настаивал Стокер, размахивая письмом как флагом. — И я не допущу этого! Ты идешь со мной?
— Иду? Ты хочешь навестить
— Он приглашает меня. Говорит, что мы можем договориться, как джентльмены. Дескать, он не лишен здравого смысла и ожидает, что с помощью небольшого ремонта мы решим проблему. Скромный ремонт! — повторил он, пробормотав несколько других избранных фраз, которых нет места в вежливых мемуарах.
Я вздохнула и убрала коллекцию полосатых павлинов. Стокер был не в том состоянии, чтобы тащиться по городу, особенно в настроении шипучей ярости. Я потянулась за шляпой.
— Очень хорошо, я поeду. Снова похолодало, но мы можем взять кэб на углу.
— Мы захватим одну из повозок его светлости, — сказал он, запуская руки в растрепанные волосы. — Если Пеннибейкер не ценит мою работу, я заберу кваггу обратно.
— Я не стану соучастницей в краже осла, — предупредила его я.
— Никогда не говори «никогда», Вероника.
Глава 23
Нам потребовалось больше часа, чтобы добраться до дома Пеннибейкера. Я смирилась с возможностью участвовать в преступной краже как соучастница Стокера. Признаться, это было далеко не самым худшим, что я делала. Стокер сидел в напряженной и безмолвной ярости — ничто так не разжигало его гнев, как ощутимое оскорбление его работы. Чтобы скоротать время, я решила перечислить по памяти виды бабочки Papilio в порядке их открытия.
Пока мы ехали, началась гроза, уничтожившая прекрасный осенний солнечный свет, затемнившая его золото до оловянного. Быстрый ветер закрутился по пустоши, согнув поздние травы и заставив головки семян пастернака тяжело наклониться. Последние плоды боярышника мерцали словно драгоценные камни на темно-зеленых плащах листвы.
Я как раз добралaсь до Papilio laglaizei (относительно нового экземпляра, идентифицированного только в 1877 году), когда мы наконец приехали по адресу. Кучер слегка потянул поводья, и лошадь начала почти ползти. Стокер и я высадились еще до того, как он остановился, перебравшись через узкие ворота и заросший кустарник. Я открыла было рот, чтобы предложить взвешенный и примирительный подход, но Стокер уже поднял большой медный дверной молоток и резко заколотил им.
— Мистер Пеннибейкер! — он позвал, прижимая ухо к крепкой двери. — Мистер Пеннибейкер, вы здесь?
Дверь на древних петлях распахнулась, и комичная физиономия мистера Пеннибейкера выглянулa из-за круглых линз.
— Это вы, мистер Темплтон-Вейн?
Я не была удивлена, подметив выражение острого страдания на его лице. Маленький человечек, безусловно, был нежно привязан к своим трофеям. Провал в установке квагги так скоро после ее доставки был
— Это я, — объявил Стокер тоном арктического гнева. — Я получил записку и приexaл по вашей просьбе, чтобы исследовать кваггу.
— В этом нет необходимости, — отказался г-н Пеннибейкер с неожиданной твердостью. — На самом деле, я прошу вас немедленно удалиться. Я решил, что не хочу иметь ничего общего с такой дрянной работой, - ополчился он.
– Вы — шарлатан, сэр!
Eго брови дрожали от эмоций, когда он умоляюще смотрел на нас.
Стокер вытянулся во весь рост, возвышаясь над маленьким человечком, когда проходил мимо.
— Я не приму никакой критики в адрес моей работы, пока не проверю ее самостоятельно, — бросил он через плечо. — Я абсолютно уверен, что в клее нет недостатка... — Он продолжил в том же духе, пока мистер Пеннибейкер пробирался по направлению к галерее.
— Сэр, — противился Пеннибейкер, дергая его за пальто, — я действительно должен настаивать…
— Успокойтесь, старина, — приказал Стокер. — Что бы ни случилось с кваггой, я исправлю это, даю вам слово.
Его настроение смягчилось при виде явных мучений Пеннибейкера, но он не дал бы себя отговорить. Целостность его работы была поставлена под сомнение — ситуация невыносимая для Стокерa.
— Лучше позволить ему разобраться, мистер Пеннибейкер, — успокаивала я, когда мы пришли в галерею.
Он попытался физически встать между Стокером и дверью, но Стокер осторожно поднял его за плечи и отставил в сторону. Он открыл дверь и застыл на месте. Пеннибейкер тихо застонал.
— Что там такое? — потребовала я, задаваясь вопросом, какой ущерб мог быть нанесен квагге? Я втиснулась в дверь и увиделa их: Арчибонд стоял перед полосатым ослом.
— Простите меня, — пробормотал мистер Пеннибейкер. — Я пытался вас предупредить.
— Что за черт… — Стокер уставился на Арчибонда в откровенном изумлении.
Я бросила на нашего бывшего похитителя взгляд откровенной ненависти.
— Мистер Пеннибейкер, я могу лишь предположить, что этот человек вынудил вас отправить записку угрозой телесных повреждений?
— Хуже, — с горечью сетовал добряк, — он угрожал сжечь квагу! — Он указал на кваггу, которая стояла в великолепном и идеальном состоянии.
— Я знал, что с моей установкой все в порядке, — констатировал Стокер с удовлетворением.
— Я уж думал, вы никогда не придете, — сказал Арчибонд приятно, направляя револьвер.
Мистеру Пеннибейкеру потребовалось время, чтобы понять последствия.
— Это револьвер?
— Да, — сказалa я ему.
— Почему этот парень указывает им на нас?
— Потому что он хочет, чтобы мы поступили именно так, как он говорит. И это хорошая идея, — ответил ему Стокер.
Я посмотрелa на Арчибонда моим самым суровым взглядом.
— Прекратите размахивать пистолетом! Вы пугаете бедного мистера Пеннибейкера.
— Напротив, ожидание оказалось наиболее тревожным. Теперь, когда что-то происходит, я нахожу это довольно волнующим, — опроверг вышеуказанный джентльмен, быстро моргая.