Убийственно тихая жизнь (Что скрывал покойник)
Шрифт:
– Это за то, что ты научила меня лучше видеть, – сказала Клара. – Я люблю тебя, Джейн.
Она подняла голову и увидела скрадок, застывший наверху над ними. Скрадок. «Странно, – подумала Клара, – вот скрадок, а ничего не скрыто».
И ей пришла в голову одна мысль. Вдохновение.
– Спасибо, Джейн, – прошептала она и впервые за неделю почувствовала объятие старых рук подруги.
Прежде чем уйти, Клара вытащила из кармана банан и привязала его к палочке для Люси. Но она должна была добавить еще один предмет. Из другого кармана она достала игральную карту.
К концу обряда на молельной палочке было множество разноцветных ленточек с разнообразными дарами. Ветер трепал ленточки с подарками вокруг палочки, подарки позвякивали, стукались друг о дружку – настоящая симфония звуков.
Женщины переглянулись и поняли, что их кружок больше не связан страхом, теперь он свободен и открыт. А в центре, на том месте, где в последний раз Джейн была живой, а потом лежала мертвой, множество предметов наигрывали и напевали хвалу женщине, которая была окружена такой любовью.
Клара позволила своему взгляду, свободному от страха, скользнуть по ленточкам, трепещущим на ветру. Она обратила внимание на предмет, привязанный к одной из ленточек. Потом поняла, что этот предмет вовсе не был привязан к ленточке. Он торчал из дерева.
Высоко в стволе одного из кленов она увидела стрелу.
Гамаш как раз садился в машину, собираясь возвращаться в Монреаль, когда из леса выбежала Клара Морроу и помчалась к нему по Дю-Мулен так, словно за ней гнались демоны. Какое-то безумное мгновение Гамаш думал, что обряд породил нечто такое, чего лучше не трогать. В каком-то смысле так оно и было. Женщины и их обряд породили стрелу – ту самую вещь, которую кто-то ни в коем случае не хотел извлекать на свет божий.
Гамаш тут же позвонил Бовуару в Монреаль, а потом последовал в лес за Кларой. Он почти неделю не был там и поразился произошедшим переменам. Сильнее всего изменились деревья. Если неделю назад они были яркими и выразительными благодаря своим разноцветным листьям, то теперь большая часть листьев опала, на ветках оставалось гораздо меньше, чем лежало на земле. И поэтому стала видна стрела. Когда он стоял здесь неделю назад, стрелу эту никоим образом нельзя было увидеть. Она была скрыта листвой. Но теперь она стала видна.
Другим изменением была палка в земле с пляшущими вокруг нее ленточками. Он понял, что это каким-то образом связано с обрядом. Либо Бовуар без его присмотра очень быстро съехал с катушек. Гамаш подошел к молельной палочке – она произвела на него впечатление своей яркостью. Он остановился взглядом на некоторых предметах, включая и старую фотографию молодой женщины, пухленькой и близорукой, рядом с которой стоял грубоватый красивый лесоруб. Они держались за руки и улыбались. За ними стояла стройная молодая женщина и смотрела в камеру. На лице
– Ну и что? Ну, стрела. – Мэтью Крофт перевел взгляд с Бовуара на Гамаша. Они находились в камере Уильямсбургской тюрьмы. – У вас их целых пять штук. И что такого в этой?
– Эта была найдена в стволе клена на высоте двадцати пяти футов три часа назад. На том месте, где была убита Джейн Нил. Эта стрела из наследства вашего отца?
Крофт осмотрел стрелу, четырехлезвийный наконечник и, наконец, критическим взглядом – оперение. Он глубоко вздохнул и тяжело опустился на край кушетки.
– Да, – прошептал он вместе с выдохом; перед глазами у него все плыло. – Это отцовская стрела. Вы сами убедитесь, когда сравните ее с другими из колчана. Но я вам это и сейчас говорю. Мой отец сам делал оперение, у него было такое хобби. Однако он не очень утруждал себя – все его стрелы одинаковы. Найдя один раз то, что его устраивало, он не видел никакой нужды в переменах.
– Это хорошая черта, – заметил Гамаш.
– А теперь вы должны о многом нам рассказать, – сказал Бовуар, садясь на кушетку напротив Крофта.
– Мне нужно подумать.
– Думать тут не о чем, – отрезал Гамаш. – Эту стрелу выпустил ваш сын, так?
Мысли Крофта метались. Он настолько прикипел к своей легенде, что теперь ему было трудно от нее отказаться даже перед лицом очевидной ее несостоятельности.
– А если эту стрелу выпустил он и она застряла в стволе дерева, – продолжил Гамаш, – то он не мог убить Джейн Нил. Он в этом не виноват. Как не виноваты и вы. Эта стрела доказывает, что ее убил кто-то другой. Теперь вы должны сказать нам правду.
Но Крофт все еще медлил, боялся ловушки, боялся расставаться со своей историей.
– Мы ждем, мистер Крофт, – сказал Гамаш голосом, не допускающим возражений.
Крофт кивнул. Он был слишком ошарашен, чтобы сразу же почувствовать облегчение.
– Ну хорошо. Дело было вот как. У нас с Филиппом вечером перед этим случилась размолвка. Из-за какой-то глупости. Я теперь даже не помню из-за чего. На следующее утро, когда я поднялся, Филиппа уже не было. Я испугался, что он убежал, но он около четверти восьмого прикатил на своем велосипеде. Я решил не торопить события, думал, пусть лучше он сам подойдет ко мне. Это была моя ошибка. Позднее я узнал, что он прямо пошел в подвал с луком и стрелами, потом принял душ и переоделся. Ко мне он так и не приходил – весь день оставался у себя в комнате. Это не было чем-то необычным. Потом Сюзанна стала вести себя как-то очень странно.
– А когда вы узнали про мисс Нил? – спросил Бовуар.
– Тем же вечером. Неделю назад. Ко мне зашел Рор Парра, сказал – несчастный случай на охоте. Когда на следующее утро я пошел на собрание, мне было горько, но не так, будто наступил конец света. А вот Сюзанна не могла сидеть спокойно ни секунды, не могла расслабиться. Но, откровенно говоря, я не очень об этом задумывался. Женщины куда чувствительнее мужчин – это все, что приходило мне в голову.
– А как вы узнали про Филиппа.