Убийственное совершенство
Шрифт:
Или я в отчаянии хватаюсь за соломинку?
86
Джон с треском проиграл Люку в шахматы и никак не мог оправиться от потрясения.
— Но ведь ты, кажется, этого и хотел, Джон? — ядовито заметила Наоми. — Разве ты не этого добивался? Ты часами сидел в детской, без конца ставил им эту музыку, разговаривал с ними. Чувственное восприятие, все такое, помнишь? Ты хотел, чтобы они выросли умными, — ну, вот и получай, что
Был вечер воскресенья. Они вдвоем сидели в кухне. Мать Наоми, извинившись, легла спать пораньше — у нее началась мигрень. Обычно по воскресеньям ужин готовил Джон, как правило что-нибудь легкое и незамысловатое, и они ели перед телевизором. Сегодня он собирался сделать омлет с грибами и греческий салат.
— Да, но не совсем, — возразил он. — Такого я не хотел.
— Когда я возражала, ты поднимал меня на смех. А теперь злишься из-за того, что Люк обыграл тебя в шахматы.
Наоми заметила в углу пакет корма для морских свинок, подняла его и убрала в шкаф.
— Наоми, ему три года, господи помилуй! Многие дети в этом возрасте еще не умеют ходить на горшок. И он не просто обыграл меня, он размазал меня по стенке. А скорость, с которой он делал ходы… это просто немыслимо.
— Помнишь, несколько лет назад, когда был популярен кубик Рубика, был такой феномен: взрослые никак не могли собрать его, но маленькие дети делали это за минуты. Кто-то еще сказал — это потому, что детям никто не говорил, что это невозможно. Дети очень ловко справляются с головоломками, а потом, взрослея, теряют эту способность. Шахматы — это ведь в некотором роде головоломка?
Джон помешал в сковороде. Обычно он любил запах жареных грибов, но сегодня нервничал и аппетита совсем не было.
— Отчасти верно. Маленькие дети меньше размышляют, меньше задумываются. Они просто приступают к решению задачи и — решают ее.
— Может быть, с шахматами то же самое? Никто не сказал Люку, что победить тебя невозможно, поэтому он и выиграл? Ты же мне рассказывал, что, когда тебе было семь лет, ты сам однажды выиграл у своего деда, а тот был шахматист высокого класса.
— Я выиграл у него всего один раз. И до этого мы играли с ним несколько месяцев. И, кроме того… — Джон пожал плечами. — Может быть, в тот раз он нарочно мне поддался.
Он разделил омлет на две половинки, выложил их на тарелки, снял сковородку с плиты и выключил газ.
— Готово.
Они поставили тарелки на подносы и переместились в гостиную; Джон еще раз сходил в кухню и вернулся с двумя бокалами шираза. По телевизору двое ведущих путешествовали по городам и деревням Англии в поисках антикварных вещей.
— Ты делаешь самые лучшие омлеты в мире, — сказала Наоми. Почему-то она заметно повеселела. — Может, нам просто нужно чаще куда-нибудь ходить с детьми? Доктор Микаэлидис права, мы обращаемся
— Да уж, там они научились по-настоящему любить животных, правда?
Наоми ничего не ответила. Несколько минут они молча ели.
— Извини, милая, — сказал Джон. — Я не должен был так говорить.
Наоми пожала плечами. На экране бородатый, скромного вида мужчина демонстрировал набор старинных хирургических инструментов.
— Может, отвести их на экскурсию в морг? — предложил Джон. — Это будет гораздо веселее, чем фокусы мистера Ананаса. Или в анатомический театр при медицинском колледже.
— Не говори глупостей.
— В том-то и дело, что это не глупости. Им это может действительно понравиться. Мне кажется, их интересуют взрослые вещи.
— Ты же работаешь в одном из самых продвинутых научных институтов Британии. Устрой им экскурсию по Морли-Парк. Покажи ускоритель заряженных частиц, опыты по холодному ядерному синтезу.
Джон поставил поднос на пол.
— Что такое?
— Не хочу есть. Кусок в рот не лезет. Я… я не знаю, как мы со всем этим справимся. Не представляю, что делать.
Они уставились в экран. Ведущий рассказывал маленькой старушке в бархатной шляпке о стоимости инкрустированной шкатулки.
«Это превосходный образец шкатулки танбриджской работы, — сообщил ведущий, одетый в твидовый костюм. — Вы знаете что-нибудь о ее истории?»
— Ты заметил, — спросила Наоми, — что в этой программе они зациклены на «истории» предмета. И еще на его происхождении. Представь себе, что мы участвуем в передаче, — что бы мы сказали о происхождении Люка и Фиби?
— Скорее это они будут там участвовать и демонстрировать нас как антиквариат, — заметил Джон. — Вымирающий вид. Homo Sapiens начала двадцать первого века. Женская особь, красивая, в отличном состоянии. Мужская особь, швед, довольно изношенный, мозг атрофирован, нуждается в реставрации. Но с большим членом.
Наоми хихикнула и поцеловала его в щеку.
— Мы справимся. Обязательно. Мы найдем способ. Мы сделаем из них хороших людей, потому что мы сами хорошие люди. Ты — очень хороший человек. Мы узнаем, как можно воздействовать на них.
Джон грустно улыбнулся:
— Знаешь, Люк действительно напугал меня сегодня днем. Я серьезно — именно напугал. Это было как… не знаю, я играл не с ребенком… или даже вообще не с человеком, а с роботом. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что продолжать матч бессмысленно, потому что это уже не игра.
Она сделала глоток вина.
— Может, стоит сделать заявку на участие в шахматном турнире? Посмотрим, что будет, когда у него появятся настоящие соперники.