Убийство Царской Семьи
Шрифт:
Чтобы сознать вину, надо знать правду и поверить в нее. Надо поверить тем окружавшим Царскую Семью людям, которые знали Ее непосредственно и любили как людей исключительного христианского начала. Эти люди с полной готовностью рассказали все, что они знали, и как и чем объясняли себе явления, которых были свидетелями. Исследование считало необходимым записать для будущей истории их слова полностью.
“Вот теперь я могу сказать, - говорит полковник Кобылинский, комендант при Царской Семье, поставленный на эту должность Керенским и Корниловым, - что настанет время, когда русское общество
Такой удивительно дружной, любящей Семьи я никогда в жизни не встречал и, думаю, в своей жизни уже больше никогда не увижу”.
“Я никак не могу уложить себе в голову, - говорит Битнер, - всего того, что писалось в революцию про эту Семью. Всякий, кто только видел и знал Государыню, Ее отношения к Семье и мужу, Ее взгляды, вообще знал Ее всю, тот мог бы только или смеяться, или страдать. Когда у меня был спор с Государыней и я стала Ей говорить, что Ей не говорят всего, Она между прочим сказала мне:
“Мало ли, что говорят. Мало ли каких гадостей не говорили про меня”.
Ясно тогда было в связи с другими Ее словами и мыслями, что Она намекала на Распутина. Я говорила на эту же тему с Волковым, с Николаевой, с которой была очень близка Гендрикова, вот именно это и говорили они все - Она верила в силу молитвы Распутина”.
“Все это злоба и клевета, - рассказывает камердинер Волков, - что писали нехорошего про Государя и Государыню. В Распутина Государыня верила, как в святого. Кого хотите спросите из близких к Ним, и все скажут одно.
Распутина я за все время видел во дворце сам два раза. Его принимали Государь и Государыня вместе. Он был у Них минут 20 и в первый, и во второй раз. Я ни разу не видел, чтобы он даже чай у Них пил. Государыня относилась к нему, как к святому, потому что Она верила в святость некоторых людей. Она его, наверное, уважала. Только однажды Она говорила со мной про Распутина, и слова Ее были маловажные. Мы ехали на пароходе в Тобольск и, когда проезжали мимо села Покровского, Она, глядя в окно, сказала мне: “Вот здесь Григорий Ефимович жил. В этой реке он рыбу ловил и Нам иногда в Царское привозил”.
После убийства Распутина Она была расстроена и не принимала никого. Но ни малейшего даже намека Она ничем не обнаружила на то, что это был человек, про которого можно было бы подумать что-нибудь грязное”.
Преподаватель французского языка в должности помощника воспитателя Наследника Цесаревича швейцарец Петр Жильяр рассказал следующее:
“Относительно роли Распутина в жизни Царской Семьи я могу показать следующее. Распутин появился у Них, должно быть, в 1906 году. Мои многолетние наблюдения и попытка объяснить причину
Когда Мать поняла, что Ее единственный. Ее любимый сын страдает такой страшной болезнью (гемофилия), которую передала Ему Она, от которой умерли Ее дядя. Ее брат и Ее два племянника, зная, что не будет Ему помощи от человека, от науки. Она обратилась к Богу. Она отлично знала, что смерть может наступить от этой болезни каждую минуту, при малейшей неосторожности Алексея Николаевича, которая даром пройдет каждому другому. Если Он подходил к Ней 20 раз в день, то не было случая, чтобы Она Его не целовала, когда Он, подойдя к Ней, уходил от Нее. Я понимал, что Она каждый раз, прощаясь с Ним, боялась не увидеть Его более…
Мне кажется, что религия Ее не дала Ей того, что Она искала; кризисы с Ним продолжались, грозя Ему смертью. Чуда, которого Она так ждала, все еще не было. Тогда-то, когда Ее познакомили с Распутиным, Она была убеждена им, что, если Она обратится к нему во время болезни Алексея Николаевича, он будет “сам” молиться и Бог услышит его молитву. Она должна верить в его молитву, и пока он, Распутин, будет жив, будет жив и сын.
Алексею Николаевичу после этого как будто стало лучше. Называйте это как хотите - совпадением, но факты обращения к Распутину и случаи облегчения болезни у Алексея Николаевича совпадали.
Она поверила.
Ей и не оставалось ничего более. В этом она нашла самой Себе успокоение. Она была убеждена, что Распутин является посредником между Нею и Богом, потому что молитва Ее одной не дала Ей облегчения. Они смотрели на Распутина как на полусвятого. Я могу отметить такой факт. Я с Ними жил 4 года. Они меня любили. И никогда, ни одного раза Они не сказали со мной ни одного слова про Распутина. Я ясно понимал: Они боялись, я, как кальвинист, не пойму Их отношения к Распутину”.
Наконец камер-юнгфера Государыни Мария Густавовна Тутельберг, прослужившая при Александре Федоровне с года Ее замужества и до екатеринбургского заключения, оставила следующий исторически ценный рассказ:
“…Потом был убит Распутин. Я помню, что по поводу его убийства я говорила с Ее Величеством и прямо сказала Ей, что убийство Распутина это первый выстрел революции. Ее Величество сказала мне, что революция подготовляется уже давно; что уже с русско-японской войны идет подготовка недовольства в народе.
Это было возмутительной неправдой, что тоща говорили и что писали потом в русских газетах про Августейшую Семью. Они получали все газеты в Царском, какие тогда выходили. Я однажды сказала об этом Государыне. Ее Величество мне ответила:
“У кого совесть чиста перед Богом, того не может это запачкать”.
Распутин попал к Царской Семье впервые, как мне помнится, в Спале. Тогда вся Царская Семья жила там и с Алексеем Николаевичем произошло несчастье. Он резвился в бассейне и ушибся. У него отнялась тогда одна нога и Ему было очень худо. Его тогда лечили профессор Федоров, доктор Острогорский, доктор Боткин и доктор Деревенько. Ему было настолько худо, что у Него очень плохо работало сердце и был плохой пульс. Все опасались за Его жизнь, и Алексей Николаевич страдал ужасно; сильно кричал.