Убийство Царской Семьи
Шрифт:
Железный кулак самонадеянных и слепых тевтонских юнкеров-генералов стянул петлю на шеях Ленина и Бронштейна и с ними вместе грозил задушить в ужасных муках голодной смерти 100 миллионов подданных советской державы. Застонал народ; вопли голодных людей, плач распухших с голода детей, проклятья обезумевшей от произвола власти толпы, леденящие ужасом крики и стоны бесчисленных жертв разгулявшейся черни и разнузданной, полупьяной советской опричнины наполнили Русь от края и до края и, казалось, нет той силы, нет той воли, которая могла бы разжать эти хищно сжавшиеся над Россией когти одураченных и обманутых германских дикарей.
На Ленина и Бронштейна надвигалась гроза и с другой стороны - молодые Сибирские войска и добровольцы со всей России, сорганизовавшись под покровом чехословацкого восстания, быстро надвигались из недр Сибири к берегам Волги и лесам Урала. С севера от Архангельска и Мурмана стремились протянуть сибирякам руку связи и помощи англичане, и кольцо внешних врагов готовилось
Ужас голодных бунтов, с одной стороны, произвол наглой иноземной, наемной опричнины - с другой, угроза поголовного народного восстания, с третьей стороны, и все это стягиваемое и сжимаемое внешними российскими и иностранными силами врагов и бывших союзников, вот та обстановка, среди которой оказались к лету 1918 года нанятые и привезенные из Швейцарии сыны Лжи, непосредственные выполнители политической авантюры легкомысленных и ослепленных германских шовинистов. В созданном ими центральном аппарате этой политической авантюры, носившем сокращенное название “совнаркома”, “царил страшный хаос, растерянность и полная неразбериха”, говорит один из идейных российских коммунистов, попавший в это время из провинции в Москву для получения руководящих указаний, но вернувшийся ни с чем назад, за невозможностью добиться чего-либо от главы циммервальдовской шайки товарища Ленина.
Владимир Ильич Ульянов, по кличке Ленин, поставленный немцами во главе их политического плана наступления на Россию, тип вполне определенный и ясный: “правая бровь у него выше левой, правая ноздря ниже левой; асимметрия в лице, указывающая на дегенеративность, вырождение. Такие люди страдают манией величия, они упорны в своих мнениях” - таково заключение врача о Ленине, а выявленная им деятельность добавляет - дегенерат физический, дегенерат умственный и моральный. Проповедник социалистических свободы и равенства и садический преступник, наслаждавшийся в стенах своего кабинета ежедневно подававшимися ему списками расстрелянных, утопленных, удушенных и замученных жертв реформ всемирного братства и любви. Лидер раскола социал-демократической партии, руководившийся не столько идеями, сколько стремлением захватить капиталы Партии, и продажный главарь циммервальдовской шайки, спрятавшийся от своих хозяев и народа в стенах русского Кремля, охраняемого наемными зверями интернациональной гвардии из подонков Венгрии, Германии, Латвии и Китая.
Ленин готов был снова продаться перед лицом создавшейся обстановки: он заговорил о необходимости сотрудничества с буржуазными классами, о допустимости свободного волеизъявления в окраинных областях бывшей России, о неизбежности всевозможных уступок народным массам. Он признавался в неудачности произведенных опытов и в тайных заседаниях со своими клевретами откровенно считал дело проигранным, высказывая мысль, что пора уходить.
А Лейба Бронштейн?
Создавшаяся обстановка нисколько его не потрясла; этот ад на земле Совроссии был именно той атмосферой, в которой ярче всего проявлялись сила воли, энергия, хитроумность и вся отрицательная гениальность этого человека-демона. Пока Ленин сидел безвыходно в своем кабинете и изыскивал способы наиболее благополучной и обеспеченной новой купли-продажи совести и… жизни, Бронштейн, как злой дух, метался по всем углам своего стонавшего, но официально облагодетельствованного им царства. Где он ни появлялся со своими опричниками, потоки крови, зарева пожаров, неописуемые пытки и зверства затмевали и заливали кровь, пролитую восставшими, искру протеста, брошенную исстрадавшимся народом. Не око за око и зуб за зуб, а сотни, тысячи человеческих жизней расплачивались за одну жизнь советского деятеля, за одну мысль противодействия ему - Лейбе Бронштейну. “Нет ничего лучшего, как вспыхнувшее восстание, - говорил Лейба.
– Это как нарыв, вышедший наружу; один сильный и ловкий удар ланцета и - все кончено”. “Никаких уступок, никаких послаблений; расстрел, огонь, пытка, террор - вот единственный ответ на всякие угрозы”. Он прилетал на минуту в Москву, чтобы здесь определенно где-либо на митинге разгромить колебания Ленина, внести от себя тайные поправки в ленинские распоряжения, и мчался снова по России, неся с собою кровь, кровь и кровь без конца.
В этот период существования вновь созданного царства последователей религии Лжи между главарями большевизма слева произошел, безусловно, раскол; более сильными, исторически закаленными, изуверскими, идейными борцами оказались сыны Лжи из еврейского племени, во главе с Лейбой Бронштейном, Нахамкесом-Стекловым и Янкелем Свердловым. Их клевреты, в большинстве сыны Лжи их же племени, были рассыпаны всюду и вкраплены во все официальные советские организации на местах и в центре. Много распоряжений, исходивших от официальной советской власти, незаметно для
Эта система организации советской власти должна обратить на себя особое внимание изучающих различные события, совершившиеся за период лета 1918 года, так как только эта установившаяся двойственность в управлении страной разъясняет многие обстоятельства, почти совершенно неуловимые, если пользоваться только одними официальными документами деятельности главарей большевистского режима. Коренная ложь, лежащая в основе большевистского учения, не могла не повлечь за собой лжи и в попытке практического применения учения в жизни. Ложь должна была быть всюду: и в проповедовавшейся идеологии, и в формулировавших ее законах, распоряжениях и приказах, и в путях проведения их в жизнь, и в самих свойствах этих путей, составляющих систему административной правительственной сети управления страной. В каждом органе, в каждом управлении, в каждом учреждении советской власти должна была быть непременно ложь. Ведь только через вечную, бесконечную и постоянную ложь во всех проявлениях вновь строившейся жизни людей можно было привести их к конечной цели, к религии Лжи.
Уловить при изучении эту колоссальную ложь всегда и во всем нельзя, так как эта ложь создается не столько формой, сколько самим духом большевистского учения. Когда в эту ложь втягиваются бессознательные и тупые русские люди (Медведев, Ермаков, Якимов - в Екатеринбурге; весь состав исполкома - в Алапаевске; мотовилихинские рабочие - в Перми) или русские люди, примкнувшие к большевизму слева не по идее религии Лжи, а по расчету, по слепоте, по большевизму справа (Саковичи, Белобородовы, Гуторы, Бонч-Бруевичи, Муравьевы, Родионовы), то ложь почти сама всплывает на поверхности гнусных деяний этих предателей веры и родины. Но когда творцами лжи являются непосредственно искушенные, закаленные, идейные и исторически воспитанные последователи религии Лжи из рядов израильского племени (Бронштейн, Янкель Свердлов, Исаак Голощекин, Сафаров), то уловить ложь почти невозможно; она чувствуется сердцем, нащупывается логикой, но не фиксируется документами, не вырисовывается как факт. Истина почти всегда остается покрытой туманом искусной лжи.
Лейбу Бронштейна не смутили угрозы немцев. Со своими клевретами он не остановился ни перед голодными бунтами, ни перед опасностью переворота, ни перед стягивавшимся кольцом военных сил внешних противников; не смутили его и заколебавшиеся коллеги с Лениным во главе.
Бронштейн и его сподвижники - это прямые потомки революционеров древнего Израиля; революционеров прежде всего против Бога, а затем против всех народов, исповедующих Единого Бога, в том числе и против своего еврейского народа. Их революционный фанатизм не остановился в древности перед разрушением ради борьбы с Богом своего народа, перед его рассеянием по всему миру, перед навлечением на него проклятия других народов мира. И теперь Бронштейн выгнал от себя пришедших к нему представителей еврейского народа, пытавшихся уговорить его прекратить злое дело, навлекающее беды на весь народ. Он отрекся от своего народа, от религии своего народа, от антихристианства современного еврейского племени.
Бронштейн и его сподвижники - евреи по племени, израильские революционеры - по идее и последователи религии диавола - по духу. Эта историческая преемственность делает их совершенно исключительными деятелями в ряду всех прочих советских работников. Они интернационалисты не по идее, а по существу; они противники существующих государственных форм не по духу, а по мистической, исторической наследственности от революционеров Израиля; они безбожники не по отрицанию Бога, а по преемственности от предков древне-исторической борьбы с Богом. Поэтому в их деятельности прежде всего всегда и во всем движущим импульсом является борьба с Богом, с Его религией и всякой идеологией, носящей начало Божественности. Созидание новой жизни, ее новых социальных форм для них задача второстепенная, быть может, последующая, но пока совершенно отбрасываемая, как это было и в течение всей их бесконечной революционной деятельности в истории Ветхого завета.