Убийство церемониймейстера

Свечин Николай

В целом обстановка в квартире Дашевского давала пищу для ума. Очевидно, небогат. Любит придворные побрякушки. Убийство, скорее всего, совершено с целью ограбления. Хоть брать у покойного особенно и нечего, в Петербурге сплошь и рядом резали и за меньшие суммы. А ударил ножом кто-то свой. От кого Дашевский не ждал и спокойно подставил спину.

В завершение обыска Лыков собрал бумаги убитого в заранее приготовленный портфель. Потом продиктовал сидевшему без дела Шустову протокол осмотра места происшествия. Подписал его и обратился к домовладельцу:

– Простите,

что держу вас так долго, но ничего не поделаешь, процедура… Как вас по имени-отчеству?

Высокий рыхлый детина представился действительным студентом Степаном Степановичем Осиным-Бруно. Сорок лет человеку, а он студент… Видать, курс лекций прослушал, но экзамен сдать не смог. А потом подвернулось наследство, и теперь он до смерти будет представляться таким несерьезным званием. Осин-Бруно сразу заговорил о том, что волновало его больше всего: когда можно будет опять сдать квартиру внаем? Надворный советник вошел в его положение. Зачем вредить человеку? И разрешил студенту вывесить билет через три дня. Пусть выдержит небольшую паузу на всякий случай да и пускает новых жильцов. Если же придет на имя покойного какая корреспонденция, сыщик велел переслать ее в департамент. Домовладелец повеселел – три дня не срок – и охотно дал убитому характеристику. Выражений при этом он не выбирал.

По его словам, Дашевский был личностью малосимпатичной. Заносчивый, высокомерный – и при этом нечистоплотный в денежных расчетах. Устин Алексеевич очень гордился, что состоит в должности церемониймейстера. Мог часами говорить о том, как протекает придворная жизнь, хвастал знакомствами, сыпал громкими именами. Недавно заявил, что определенно переходит в действительные церемониймейстеры, вопрос уже решен и нужно лишь дождаться Рождества. А сам всегда задерживал плату за квартиру, дрова, свечи, даже за самовар коридорному. Причитающиеся деньги отдавал очень неохотно, с такой гримасой, будто одолжение делал…

– Почему не отказали эдакому фрукту? – спросил Лыков.

Действительный студент пожал плечами.

– Многие из жильцов тянут с оплатой. Если всех выгонять, останешься без доходу. А тут придворный человек! Лестно было иметь такого в доме – производило впечатление на соседей. Вот и терпел.

– В суд не подавали?

– Нет, только стращал, когда Устин Алексеевич совсем уж совесть терял. Да у него и без меня скандалов хватало. Он же с собственным лакеем судился!

– С Петровым?

– Точно так. К мировому ходили спор разбирать.

– А что за спор?

– Я толком не помню. Это вам надо у коридорного спросить, он с тем Петровым вроде как приятельствовал.

– Спрошу. Но вы сами какого мнения о Петрове?

– Фу! Ленив и неаккуратен. Деревенщина с фасонами! Но они с хозяином удивительно подходили друг другу. Каков поп, такова ему и свечка…

– Ясно. Еще вот о чем спрошу: хозяин мертв, двери не взломаны, а лакея нет. Согласитесь, наводит на мысли.

Осин-Бруно взмахнул руками:

– Ну что вы!

Чужая душа, конечно, потемки… всякое бывает… Но Петров! Для такого дела характер нужен. Впрочем, лучше вам спросить Дериглазова. Я от прислуги далеко отстою, могу и ошибиться.

– Еще вопрос. В последнее время не замечали ли вы в поведении вашего жильца чего-то странного? Или нового? Сделался вдруг нервен или щедр… Завел даму и собрался жениться… Поссорился с кем-то… Гости новые завелись, каких раньше не было…

– Да, кое-что приходит на ум. И все по вашему списку предположений!

– Вот как?

– Будто нарочно. Во-первых, у Дашевского откуда-то вдруг взялись деньги. Неделю назад он погасил все долги и даже заплатил за квартиру до первого сентября. Чего прежде никогда не случалось!

– Ага. Неожиданно разбогател. Далее!

– Во-вторых, появилась дама! Это чуть раньше. Примерно с начала мая. Лет тридцати, может, немного старше. Кто их поймет? Так намажутся, что с толку собьют.

– Именно дама, а не?..

– Самая настоящая. Тех-то мы знаем, тоже приезжали. И хоть на вид фу-ты ну-ты, а все равно видать! Эта не из таких. Порядочная. Богато одета, со вкусом и наряды часто меняет. Три или четыре раза Устин Алексеевич привозил ее к себе на извозчике. Когда встретился мне на лестнице, самодовольно так пояснил, что богатая вдова и без ума от него…

– А фамилии не называл? Или хоть имени. Любопытно было бы найти эту вдову.

– Нет, не говорил. Вот. А в субботу снова попался и сказал, что хочет жениться. Я спросил когда. У меня на втором этаже хорошая квартира пустует, интересно было бы им сдать. Дашевский ответил, что как только перейдет на службу в Экспедицию церемониальных дел, так тут же и венчание. А уже спускаясь по лестнице, обернулся и добавил с обычным своим хвастовством: «За ней двадцать тысяч годового дохода и собственный дом! Так что ваша квартира нам не интересна».

– Спасибо за рассказ, господин Осин-Бруно. Пришлите мне сюда сначала Дериглазова, а потом дворника, и не смею более вас задерживать.

Вместе с коридорным появился и Валевачев. Он уже обошел соседей и теперь сел по правую руку от начальника – учиться вести допросы.

Коридорный, лохматый шустрый парень в засаленной жилетке, тут же заявил:

– Вообче-то, я про Петрова ничего не знаю…

– Погоди, – остановил его Лыков. – Пиво вместе пили?

– Единый тока раз.

– А что так мало?

– А он жадный, Петров-те. Надо бы поровну платить, а он сказал – денег нету. В другой-де раз. Я трижды напоминал, а он одно: нету да нету. Вот-де у барина пятерку отсужу, тогда и угощу.

– А что за пятерка?

– Барин на его жалованье вычет наложил. За разбитую, значит, посуду. Петька сперва смирился. А потом кто-то ево научил к мировому пойти, он и обратился.

– И что, отсудил?

– Отсудил, как есть! – радостно воскликнул коридорный.

– А пиво поставил?

– Не поставил, овечья душа…