Убийство и Дама пик
Шрифт:
Еще одни серьги привлекли было его внимание: темно-лиловый камень с сиреневыми прожилками - капелька в серебряной оправе, обнимающей ее со всех сторон, точно листок. Но нигде не было пробы или хотя бы клейма, так что серьги остались среди бижутерии.
Он нетерпеливо открыл вторую коробку и... даже застонал от разочарования: она была полна бус. Пластмассовых, бисерных, из полудрагоценных камней - малахита, тигрового глаза, агата, таких, какими сейчас торгуют с рук чуть ли не в каждом подземном переходе. Единственные бусы из мелких разноцветных цветочков, сплетенных в венок, привлекали своим изяществом, но
Вдруг он заметил на дне маленький пластмассовый футляр и затаил дыхание: вот оно! Он так и знал, что в доме должны быть настоящие драгоценности, три поколения жили не бедствуя, не могли же они ограничиться всем этим ширпотребом? Дей-ствительно, в футляре лежала нитка жемчуга длиной чуть ли не в метр, но только одна и уже почти мертвая от слишком долгого хранения. Все же это было хоть что-то, и он положил футляр в первую кучку.
Что же имелось в итоге? Несколько дорогих старинных вещей, которые будет очень трудно продать, но дарить кому-то - просто глупо, слишком уж вещи оригинальные. Десяток современных драгоценностей, которые можно сбыть без проблем и хоть что-то за это получить. Куча побрякушек, практически не имеющих товарной ценности. Женщина, которой принадлежала эта коллекция, обладала хорошим вкусом, но малыми деньгами. Он рассчитывал на большее, и злость, немного стихшая в последние дни, вспыхнула в нем с новой силой...
Ничего, он найдет, на ком ее выместить.
В местное отделение милиции мы поехали вчетвером на машине Павла. Галку с Милой оставили на всякий случай караулить дом. Сказать, что в милиции нам обрадовались, я бы не рискнула. Понадобилось приложить массу усилий, чтобы заявление о пропаже все-таки приняли, потому что заветные три дня, которые отводятся на добровольное возвращение домой исчезнувших людей, еще не истекли. После обсуждения нескольких остроумных версий, выдвинутых замотанным дежурным загостилась у приятельницы в другом подмосковном поселке, поехала отдохнуть на какой-нибудь курорт, застряла у любовника, - Павел все-таки оставил заявление. Главным аргументом при этом было его удостоверение сотрудника ФСБ.
– Разве при увольнении у вас не отбирают документы?
– тихонько поинтересовалась я у Андрея, пока Елена под диктовку Павла писала бумагу для милиции.
– С этим удостоверением можно неплохо жить...
Андрей посмотрел на меня с веселой иронией:
– Если не забывают, то, конечно, отбирают. Но на сей раз все были озабочены тем, чтобы у нас с Павлушей на руках не осталось оружия. Ну а главное, конечно, то, что сейчас эти удостоверения меняют на новые, так что для профессионалов эти книжки уже филькина грамота.
Дежурный зарегистрировал заявление и тяжело вздохнул:
– Будем искать, господин подполковник. Но гарантии, сами понимаете...
– Понимаю, господин капитан, - кивнул Павел.
– Люди пропадают каждый день, у милиции других забот полон рот. Но все-таки постарайтесь. И не впадайте в уныние: самое интересное у нас еще впереди.
– У кого - у нас?
– не понял дежурный.
– У "дорогих россиян", - пояснил Павел.
– Мне тут недавно анекдот рассказали, - продолжил тему Андрей.
– Парень устроился работать в милицию, а за зарплатой три месяца не приходит. Его в конце концов спрашивают: "Тебе что - деньги не нужны?"
Дежурному до того понравился анекдот, что его смех мы слышали даже во дворе, когда садились в машину.
– Не будут они ничего делать, - удрученно вздохнула Елена.
– Придется брать на работе дни за свой счет...
– Глупости, - отмахнулся Павел.
– Раз мы взялись за это дело, то и доведем его до конца, пока еще к своей новой работе не приступили. В крайнем случае совместим.
– Я вам так благодарна...
– начала Елена. .
– Пока не за что, - перебил ее Андрей.
– Сделаем, что сможем. Лично мне не нравятся упоминания о каком-то типе с фотоаппаратом, который тут на днях крутился. Но я пока не понимаю, каким боком это может относиться к нашему делу. Наташа, есть версии?
Я ошарашенно уставилась на своего друга. С каких это пор его стало интересовать мое мнение по таким серьезным проблемам? Обычно меня поднимают на смех за слишком буйную фантазию и сумасшедшие предположения. А тут - на тебе!
Андрей расценил мое молчание совершенно правильно:
– Меня интересуют самые невероятные предположения. Обычные версии мы и без тебя выдвинем и проверим.
– Благодарю за доверие, - обрела я дар речи, - но мне ничего пока в голову не приходит. Во всяком случае, невероятного.
Мы уже подъезжали к дому тети Тани по той самой улице, по которой возвращались с Галкой после обхода соседних домов. Из машины запущенный участок просматривался лучше, и я буквально подскочила на сиденье, когда увидела то, что насторожило меня пару часов назад. Солнце теперь освещало пространство за забором, и на кусте что-то поблескивало.
– Павлуша, притормози, - попросила я.
– Посмотри, что это такое вон там, на ветке.
Павел притормозил. Какое-то время он разглядывал запущенный участок, потом пожал плечами:
– Какая-то тряпка на кусте.
– Подождите, - вдруг воскликнула Елена, тоже разглядывавшая забор и калитку.
– Она очень похожа...
Ткань была зеленой и не слишком отличалась по цвету от листьев, потому в глаза не бросалась. Но вплетенные в нее золотые нитки, сверкавшие на солнце, уничтожили маскировку, и лоскут, или что это там было, выглядел абсолютно инородным телом.
Мы, не сговариваясь, дружно выскочили из машины и направились к калитке. При ближайшем рассмотрении замок на ней оказался чистой бутафорией: калитка была просто прикрыта. Павел вошел первым, за ним Андрей, а мы с Еленой чуть замешкались, пытаясь пройти в калитку одновременно. С третьей попытки нам это почти удалось, но в этот момент Павел резко остановился и обернулся к нам:
– Подождите!
Холодная властность его голоса оказала на нас Парализующее действие. Мы замерли на месте, а Павел с Андреем подошли к большому кусту черноплодной рябины, притулившемуся к забору, и наклонились к земле. Меня осенила жуткая догадка...
– Мама, - чуть слышно прошептала Елена, которая, кажется, тоже все поняла.
Как сомнамбула она двинулась в сторону мужчин, но Павел снова повернулся к нам.
– Вам лучше не смотреть, - уже мягко сказал он.
– К сожалению... Я сейчас вызову милицию, тут самодеятельность не пройдет.