Убийство и Дама пик
Шрифт:
Как это часто бывает, одна, казалось бы, мелочь, заслонила многое другое и привела Максима в состояние тихой злобы - вешалка в прихожей, которая сломалась перед самым его уходом в армию, так и осталась не починена, а надо было всего-то навсего забить один гвоздь. Эта мелочь сказала ему многое, а осмотревшись, он окончательно убедился, что мужской руки в доме так и не появилось. Просто появился жилец. А это вряд ли кому-нибудь могло особенно понравиться.
Не понравился ему и разговор за праздничным столом в первый же вечер. А потом Максим не без раздражения понял, что отчим как бы заискивает перед ним. Не впрямую, завуалированно пытается добиться расположения пасынка. То приглашал посидеть с ним, попить пива, поговорить "за жизнь", то интересовался
– Ты подумай, - убеждал он Максима, - юрист - это чистая лотерея. Ты можешь на всю жизнь застрять в какой-нибудь консультации и получать там сущие гроши, да еще постоянно общаться со всяким сбродом. А следователь - это вообще профессия для потенциальных самоубийц: рано или поздно какой-нибудь "клиент" пожелает свести счеты, таких случаев сейчас - немерено. Да и вообще - какая радость копаться в человеческих отбросах? А на телевидении работа чистая, с моими связями я тебя мигом устрою в престижную программу...
Не то чтобы Максиму не хотелось чистой работы или хороших заработков, не то чтобы он отрицательно относился к телевидению, но после таких разговоров у него всегда возникало чувство, будто его втягивают в какое-то не слишком приличное дело. И кроме того, не хотелось быть чем-либо обязанным отчиму. Просто не хотелось, без видимых причин.
Потом тематика беседы по душам изменилась. Александр Николаевич вдруг стал много говорить о женщинах, о том, как они украшают и налаживают жизнь мужчин, как трудно найти подходящую спутницу или подругу. А через несколько недель после приезда Максима Александр Николаевич пригласил его посидеть в кафе, сказал, что хочет познакомить с очень хорошей девушкой, дочерью своего давнего приятеля, умершего несколько лет назад, человечком очень одиноким и нуждающимся в дружеской опеке. Максиму совсем не улыбалось проводить вечер в компании новоявленного отчима и уж тем более знакомиться с девушкой, но, не желая с ходу портить с ним отношения, в кафе он пошел.
Настроение у Максима в тот вечер было отвратительное, он сидел надутый и односложно отвечал на вопросы о службе в армии, а Александр Николаевич, казалось, вовсе этого не замечал, сыпал анекдотами, подливал вино, предлагал все новые закуски, и это молодого человека злило еще больше. Он было подумал, что хорошенького понемножку, нужно под благовидным предлогом сматываться отсюда, как вдруг...
– Добрый вечер, - раздался над ним тихий низкий женский голос.
Максим вздрогнул. Почему-то от этого контральто дрожь прошла по всему телу, дошла до сердца, заставив его учащенно забиться. Он поднял голову - у стола стояла высокая смуглая девушка с огромными серыми грустными глазами, вся голова ее была в крутых завитках черных как смоль волос, великолепную тонкую фигурку обтягивало очень короткое платьице из тонкого эластичного материала, светло-стального цвета, который удивительно шел к ее глазам. Длинные рукава и глубокий вырез платья подчеркивали великолепие ее бюста, ноги, казалось, росли прямо из шеи, вокруг которой был повязан шарф из такого же материала как и платье, а длинные концы его спускались на спину. В ушах сверкали вычурные, почти до плеч, серьги, отбрасывая таинственные блики на ее смуглое лицо без косметики. Такой красавицы Максиму встречать еще не приходилось.
– А вот и наша Мари.
– Александр Николаевич вскочил, поцеловал ее в лоб.
– Познакомься, дорогая, мой сын Максим.
– Марианна.
– Она протянула ему руку, сверкнули длиннющие ногти, покрытые серебристым лаком, и несколько колец с блестящими камушками.
Максим вскочил и осторожно пожал руку, горячую и сухую, смутился, покраснел и за это разозлился на себя еще больше. "Наверное, надо было руку поцеловать, бирюк несчастный, - подумал он, - рядом с этим фон-бароном выгляжу Маугли. И какой я ему сын, что он
Максим еще больше расстроился, уселся на свое место и уставился в стол, боясь поднять глаза. А Александр Николаевич, заливаясь соловьем, отодвинул для Марианны стул, подозвал официанта, сделал новый заказ, смеялся, что-то рассказывал, засыпал девушку комплиментами и вообще наслаждался моментом.
Нельзя сказать, что этот вечер прошел в теплой, дружественной обстановке. Максим так до конца и просидел уставившись в тарелку, почти ничего не ел и не пил, односложно отвечал на все вопросы, боясь поднять глаза, кляня себя за скованность, завидуя Александру Николаевичу, который был как рыба в воде, и одновременно ненавидя его. К тому же он постоянно чувствовал на себе взгляд девушки, сидящей напротив него, она тоже почти ничего не ела, зато много пила, но совершенно не пьянела и почти все время молчала, а если и произносила несколько слов, то ее тихое глубокое контральто отзывалось в его голове набатным колоколом. Она явно изучала его весь вечер и даже не пыталась скрыть это, но когда он отваживался поднять глаза и встречался с ней взглядом, то не мог понять, что выражает этот взгляд.
Наконец этот тягостный вечер закончился, и Максим был счастлив, что Александр Николаевич вызвался сам отвезти Марианну домой, он боялся остаться один на один с этой загадочной красавицей, потому что совершенно не представлял себе, о чем можно с ней говорить и как себя вести.
Ночь он провел без сна, стоило ему закрыть глаза, как он снова слышал ее волнующий голос, видел перед собой ее спокойное смуглое лицо. Но теперь он, без страха всмотревшись в нее, увидел в ее взгляде за маской равнодушия и спокойствия тщательно скрываемые тоску, одиночество и почему-то страх. К утру он отчетливо понял, что влюбился в эту загадочную женщину и готов всю жизнь охранять и оберегать ее (от чего или от кого - он даже не думал), готов стать ее верным рыцарем, пажом, кем угодно, только чтобы быть рядом с ней, заботиться о ней, выполнять все ее желания.
День он провел в тоске и мучениях, не зная, что предпринять, как найти ее. Обратиться к Александру Николаевичу он почему-то стеснялся. Вдруг за ужином тот сам заговорил о ней:
– Как тебе понравилась Мари? Правда, красавица? Совершенно необыкновенная девушка. Ты ей, кстати, тоже приглянулся, она расспрашивала о тебе, хотя вел ты себя не самым лучшим образом, дикарь дикарем.
Максим густо покраснел и не нашел что ответить.
– Это та девушка, с которой ты его вчера знакомил?
– заинтересовалась мать.
– А сколько ей лет, чем она занимается, кто ее родители? Ты знал ее отца, да, Санечка? Чем он занимался? А с кем она теперь живет, с матерью?
– Господи! Сколько сразу вопросов!
– Александр Николаевич шутливо поднял руки.
– Сдаюсь, сдаюсь. Родителей у нее нет, умерли. Отца знал плохо, когда-то делали вместе одну работу на телевидении, он был кубинец, черный как сапог, а мать русская, но чем занималась, просто не представляю. Марианна живет одна, снимает комнату, подрабатывает манекенщицей, но работа эта сам знаешь какая, он выразительно помахал рукой, - она девушка строгих правил и очень всем этим тяготится. Ну хватит, хватит расспросов, пусть молодые сами между собой разбираются. У меня есть два билета на завтра на концерт, я думаю, мы уступим эту возможность прикоснуться к прекрасному детям, как ты находишь, дорогая? Тем более, что мальчик одичал совсем в своей армии.
– Конечно, конечно. Максим, что тебе дома сидеть? Позвони, пригласи девушку на концерт, потом можно погулять, - подхватила мать.
Он было открыл рот, чтобы отказаться, но вспомнил прекрасные глаза Марианны, ее необыкновенный голос - и согласился, даже выдав ил из себя какие-то слова благодарности.
Следующий месяц пролетел как один день. Когда, много позже, Максим вспоминал это время, всякий раз ему представлялась зажигательная русская пляска в исполнении ансамбля Моисеева - все несется в лихом хмельном водовороте, все ярко, шумно, весело, и если стоять в центре этого водоворота, то начинает кружиться голова.