Убийство на дуэли
Шрифт:
Открыв секретер, я, наверное, уже в тысячный раз принялась внимательно изучать каждую его выемку, каждую полку. Наконец, я добралась до самого низа, где лежали на первый взгляд уж очень старые бумаги, судя по толстому слою пыли на их поверхности. Я безжалостно стала вынимать стопки рукописей и бросать их на пол. В следующее мгновение я поняла, что все мои усилия были не напрасны. В самой глубине полки моему взору открылась небольшая дверца. Я сунула в замочную скважину ключ, несколько раз повернула его, и дверца открылась. За ней находилась уходящая вглубь стены ниша.
– Тайник, – почти беззвучно прошептала
Я тем временем пошарила рукой в нише и вытащила на свет несколько мелко исписанных страниц и толстый желтый пакет, обтянутый темной бархатной лентой. Водрузив свою находку на стол, мы принялись ее изучать с большим интересом.
Почерк рукописей был настолько неразборчив, что мы с большим трудом смогли разобрать всего лишь несколько фраз. Видимо, в момент написания князь сильно торопился. Неровные буквы то и дело заскакивали друг на друга, как будто спешили как можно быстрее передать мысли, обуревавшие Волевского накануне собственной гибели. В результате долгой кропотливой работы у нас получилось вот что:
«Завтра решится все»…
«Уверен враги будут повержены, наследник спасен от позора»…
– Мне ровным счетом совершенно ничего не понятно, – Шурочка, сощурив глаза, внимательно вглядывалась в испещренные чернилами страницы.
Я кивнула и полезла в бумажный пакет. В нем находилась стопка канцелярских бумаг.
– Закладная, – прочитала я вверху первого листа. – Так, это уже становится интересным.
Я быстро пробежала глазами по строчкам. Через несколько минут я уже имела кое-какое представление о том, как же на самом деле вот уже несколько месяцев обстояли дела в поместье князей Волевских. Все прочитанное немало удивило и озадачило меня. Но, доведу до сведения читателей, там не было ничего утешительного, по крайней мере для покойного князя.
– Катенька, что там написано? – Шурочка изворачивалась всем телом, стараясь как можно больше прочитать, заглядывая через мое плечо.
Я быстро перевернула листы лицом вниз, чтобы Шурочка раньше времени не узнала сногсшибательную и поразительно неприятную новость.
– Но, Кати, позволь же мне взглянуть. По-моему, я имею на это полное право, – обиделась подруга.
Однако мне нужно было подготовить Шурочку, прежде чем рассказать ей о том, что было написано в бумагах.
– Сашенька, ты только не волнуйся. Присядь, – попросила я.
Шурочка как-то странно улыбнулась, но просьбу мою выполнила и уселась на стоящий рядом стул.
– Ну, теперь рассказывай, – потребовала она.
– Дело в том, что по этим бумагам поместье Волевских уже несколько раз перезакладывалось. Последний срок выплаты долгов назначен до конца текущего месяца, – зная ранимость своей подруги, я старалась тщательно подбирать слова и выражения, чтобы сообщить ей эту неприятную, если можно так сказать, новость.
Несколько минут Шурочка молчала, во все глаза уставившись на меня. Я уже подумала, что она снова собирается упасть в обморок, и на всякий случай вышла из-за стола, чтобы поддержать ее. Однако подруга, к моему изумлению, грубо оттолкнула мою руку.
– Не надо. Ты же сама мне говорила, что нужно быть сильной. Вот я и буду самой сильной. Раз уж мне суждено узнать всю правду о моем бывшем женихе, то так тому и быть, – со смирением
Я стала читать дальше, но, кроме следующих за свидетельством заклада имения цифр и каких-то подсчетов, больше ничего, представляющего интерес, не нашла.
И тут впервые за весь этот безумный день меня посетила мысль о самоубийстве князя. Однако я тут же отбросила это предположение. Во-первых, самоубийцы не стреляют себе прямо в лоб, скорее они стреляются или в висок, или, в крайнем случае, в рот. Мой покойный муж много рассказывал о таких безбожных людях, которые добровольно лишали себя жизни. Во-вторых, если уж князь действительно решил свести счеты с жизнью, то зачем, скажите, ему понадобилось жениться? Вот оно, как же все оказывается просто. Он вовсе не самоубийца, а жениться хотел, чтобы получить деньги и забрать имение из-под залога. Своих-то средств у него для этого, по всей вероятности, не было, иначе бы он давно уже все выкупил.
Возможно, сначала Волевский даже и не думал о браке, а приехал в Саратов немного развеяться, или еще по каким-то делам. Тут и подвернулась ему состоятельная Сашенька, одинокая, красивая. Стоило Волевскому немного поухаживать за ней, и она сразу кинулась в его объятия. Какой авантаж ждал князя при заключении брака с моей подругой! Одновременно он получал и солидное состояние, и красавицу жену.
Далее, уважаемый читатель, в повествовании моей глубокоуважаемой родственницы идет целый ряд французских выражений, которые, как я смог перевести, гневно обличали коварство и расчетливость убитого князя и выражали глубокое сочувствие к собственной обманутой подруге. Поэтому я опущу всю эту тираду и продолжу.
Я настолько была занята собственными открытиями, что сначала даже не заметила, что Сашенька окликает меня.
– Катенька, Малаша ужинать зовет, – мягко проговорила подруга, трогая меня за плечо.
– Сейчас пойдем, только осведомимся у Остапа насчет этих бумаг. Уж он-то точно должен знать, действительны эти сведения, или нет, – задумчиво отвечала я, все еще находясь во власти своих мыслей.
Мы быстро разыскали Остапа. Он сидел на кухне и наблюдал за тем, как носится взад и вперед с кастрюлями Малаша.
– Остап, – окликнула я его. – Пройди-ка в кабинет.
Остап тотчас поднялся и тяжелыми шагами пошел за мной.
– Чего-нибудь еще хотите знать, барышни? – проговорил он, заходя в кабинет.
– Остап, как идут дела в имении в последнее время? – осторожно поинтересовалась я.
– Хорошо, – откликнулся мужик. – А почему вы спрашиваете?
– Барин в последнее время не имел каких-то дел с судом? – продолжала выпытывать я, не отвечая на вопрос бурмистра.
– Господь с вами, барышня, – испугался крестьянин. – Какие могут быть дела у нас с судом.
– Так, понятно. А про закладные ты ничего не слышал?
Остап совсем испугался. Он посмотрел на меня, словно я сошла с ума, и отрицательно покачал головой.
– Не, барышня. Такого у нас отродясь не было.
Я поняла, что больше добиться от Остапа все равно ничего не удастся, поэтому поспешила отпустить его.
– Значит, Остап не знал о том, что Владимир заложил имение? – вопросительно взглянула на меня Шурочка.
– Выходит, не знал. Придется нам самим во всем разбираться.