Убийство на дуэли
Шрифт:
– Его убили. Приезжала полиция и нашла у синодских крестьян пистолет, из которого был убит Владимир Волевский. Возможно, что они и есть убийцы своего хозяина. Во всяком случае, полиция решила именно так и арестовала все четверых, – доложила я все известные мне факты, стараясь не упоминать о своих собственных измышлениях на этот счет.
– Боже, – одними губами прошептала старуха. – Какой ужас. А как вы попали в дом князя? Не помню такого, чтобы к нему в дом когда-либо заезжали молодые женщины, – вдруг насторожилась княгиня, резко поменяв тему разговора.
Не так уж глупа была эта старушенция, как показалось мне на первый взгляд. Мне уже в который раз пришлось объяснять, что я просто сопровождающая и близкая
– Ах, как мне его жаль, – пробормотала она. – Что же теперь будет с его имением? Владимир, Владимир, разорил ты наследство покойного батюшки своего, – она, перекрестившись, сокрушенно покачала седой головой.
– Так вы тоже знаете, что имение перезакладывалось уже несколько раз? – вырвался у меня невольный возглас.
– Знаю, – старушка внимательно посмотрела на меня не по годам ясными проницательными глазами. – Но ведь и вы, голубушка, тоже откуда-то знаете об этом. Насколько я понимаю, Владимир тщательно скрывал свои неприятности. Даже я узнала о закладе имения совершенно случайно.
Мне стало не по себе от пристального взгляда княгини. Однако потом я увидела такое безграничное понимание в глазах этой женщины, что мне захотелось рассказать ей о том, каким образом я узнала о разорении князя Волевского. Я, отчего-то стесняясь и смущаясь, поведала Марии Леопольдовне о том, как мы, испытывая некоторые угрызения совести, обыскали ящики стола в кабинете князя Волевского и нашли там закладную практически на все имущество семейства Волевских.
Однако Мария Леопольдовна даже и не собиралась осуждать нашу с Шурочкой бесцеремонность и в какой-то степени даже наглость. Совсем наоборот, княгиня оценила наш поступок как единственно возможный в подобной ситуации для того, чтобы узнать хоть что-нибудь об убитом человеке.
– Но знаете, что меня удивляет больше всего, Катенька? – задумчиво произнесла княгиня.
– Нет, и что же?
– Почему полиция не потрудилась обыскать кабинет Владимира, ведь это они должны были сделать в первую очередь?
Странно, мне почему-то эта мысль раньше даже не приходила в голову.
– Мария Леопольдовна, все произошло настолько быстро. Я имею в виду почти мгновенное обнаружение крестьян с пистолетом – орудием убийства. Хотя, возможно, еще до этого старший следователь успел осмотреть кабинет. Однако найти важные документы он так и не смог. Постойте, мне кажется, если бы он проявил больше терпения, то, возможно, все-таки отыскал бы тайник. Но, видимо, у него попросту не хватило на это времени, – подвела я итог своим размышлениям.
Княгиня Бушкова полностью согласилась с моими доводами.
– Верно, вы правы, душенька, – мягко проговорила она. – А теперь, пожалуй, пора ложиться спать.
Однако я не могла отпустить свою собеседницу по той простой причине, что еще два вопроса оставались для меня так и не выясненными. Я хотела узнать, в чем причина банкротства князя Волевского, ведь отец оставил ему большое состояние, которое его собственный сын сумел пустить на ветер всего за несколько лет. А второй вопрос заключался в том, почему Мария Леопольдовна ничего не знала о приезде Волевского к ее внуку всего два дня назад.
Но об этом я расскажу в следующей главе.
Глава четвертая
– Мария Леопольдовна, куда же делось все то состояние, которое оставил покойный князь Волевский своему сыну? – задала я мучавший меня вопрос.
– Как, разве вы не знаете? – удивилась княгиня. – Владимир был бы замечательным человеком во всех отношениях, если бы не один страшный порок. Карты, Катенька, карты сгубили его. Князь был страстным игроком. Как вы знаете, это, если
– Знаете, а ведь Волевский был в вашем доме незадолго до своей смерти, – сообщила я.
– Что вы сказали? – переспросила старуха. – Не может такого быть. Вы-то откуда знаете это? – удивилась она.
– Остап – бурмистр в Синодском – рассказал нам.
– Понятно, – княгиня задумчиво потерла виски. – Но я не помню, чтобы Владимир Георгиевич заезжал к нам. Хотя, постойте. Когда, вы говорите, это было?
– Позавчера.
– Не знаю, может быть, кто-то и был у нас. Понимаете, душенька, мне в тот день сильно нездоровилось, и я пролежала в постели весь день, – объяснила Мария Леопольдовна. – Хотя, кажется, я слышала тогда чьи-то голоса. Возможно, что у Темочки в тот день действительно были гости. Но я попросила внука не беспокоить меня, что бы ни случилось.
– Понятно, – с понимающей улыбкой проговорила я.
Вот как, оказывается, обстояли дела. Наконец, любопытство мое было удовлетворено. Да, как выразилась Мария Леопольдовна, страсть к игре – это страшный порок, который влечет за собой в лучшем случае разорение, в худшем – арест и долговую яму. Но уж самой крайностью является смерть проигравшегося.
Здесь, уважаемый читатель, моя тетушка по неизвестной мне причине не пожелала на страницах своего романа объяснить смысл последней фразы. Поэтому я, как смогу, постараюсь восполнить этот пробел. К сожалению, времена меняются, но нравы в нашей стране остаются все теми же. В середине девятнадцатого века, так же, как и в современном мире карточных игр, существовала огромная практика вымогательства карточных долгов с должников. Случалось и так, что должник попросту оставался без всяких средств к существованию. А случалось, и убивали человека именно за карточные долги. Вот что приблизительно имела в виду моя родственница, упоминая о смерти проигравшегося. Однако воспитанным дамам в те далекие времена не полагалось знать таких страшных подробностей, так что тетка оказалась в своем репертуаре и снова опередила свой век не больше не меньше, чем по крайней мере на полстолетия.
Однако, хотя мне и стали известны многие важные факты из биографии князя Волевского, любопытство к убийству этого человека после разговора с Марией Леопольдовной еще более возросло. Мне только было очень жаль, что я не застала дома Артемия Бушкова. Хотя, немного подумав, я решила, что вряд ли он бы рассказал мне столько подробностей о своем друге, как любезно сделала это его словоохотливая бабушка.
Тем не менее, признаюсь, меня успокаивало то обстоятельство, что теперь я точно знала, куда направить свои стопы в поисках истины, или, проще говоря, в поисках убийцы Волевского. До этого, конечно, еще было далеко, но ведь я уже схватила один конец веревочки, которая обязательно привела бы меня к заветной цели. А посему я решила на следующее же утро не возвращаться в Синодское, как обещала моей верной подруге Сашеньке, а отправиться в Воскресенское, в имение Долинских. К тому же мне в тот момент вовсе не хотелось встречаться с Шурочкой. Подруга обязательно начала бы расспрашивать о том, что я узнала в Бухатовке. Я совершенно точно знала, если рассказать Шурочке еще об одном пороке ее бывшего жениха, то это приведет ее в полное отчаяние, а я вовсе не хотела таким образом «осчастливить» близкого мне человека. Но и обманывать я тоже не могла. Поэтому я решила пока забыть о Шурочке и продолжать мои поиски.