Убийство на канале
Шрифт:
Льюис пошарил в сумке и вытащил бутылку лимонного сока с ячменным отваром, и был приятно обрадован тем нескрываемым удовольствием, которое нарисовалось на лице Морса.
– Вот… тут жена послала… вы ведь понимаете, она считает, что вам едва ли разрешат пить… что-то другое.
– Очень мило с ее стороны. Передайте ей, что при данных обстоятельствах я предпочел бы эту бутылку целому ящику виски.
– Вы ведь шутите, да, сэр?
– Но это не помешает вам передать ей то, что я сказал?
– А… вот и книга, – добавил Льюис, залезая еще раз в сумку. – Ее название: «Весы несправедливости – сравнительное исследование преступлений и соответствующих наказаний
Морс принял толстый том и поглядел на странно длинный заголовок, без какого-либо заметного энтузиазма.
– Хм! У нее вид достаточно интересного произведения.
– Опять шутите, не так ли?
– Нет, – ответил Морс.
– Она что-то вроде семейного сувенира и жена думает, что может быть…
– Скажите своей прекрасной жене, что я очень доволен.
– Вы окажите мне услугу, если оставите ее в библиотеке больницы, когда вас выпишут.
Морс тихо засмеялся, а Льюис непонятно почему очень обрадовался реакции своего шефа и тоже улыбнулся.
Улыбка все еще не сошла с его лица, когда одна удивительно красивая молодая сестра с осыпанным веснушками лицом и с волосами модного махагонового оттенка подошла к постели Морса. Она покачала предупреждающе пальцем и показала свои белые правильные зубы в знак безмолвного неодобрения, указывая на бутылку лимонного сока, которую Морс поставил на тумбочку. Морс со своей стороны кивнул с полным пониманием и показал в ответ свои приличные ровные, хотя и не совсем белые зубы, проговорив одними губами «О’кей».
– Кто это? – прошептал Льюис, когда девушка отошла от них.
– Это, Льюис, Прекрасная Фиона – хороша, не так ли? Иногда удивляюсь, как умудряются доктора держать свои похотливые лапы подальше от нее.
– А может быть, они не держат их подальше?
– Я думал, что вы здесь, чтобы укреплять во мне бодрость духа.
Но в данный момент хорошие поводы для бодрости духа вроде бы отсутствовали. Старшая сестра отделения (Льюис не заметил ее, когда пришел – просто прошел напрямик, так как думал, что так все делают), очевидно, не спускала орлиного взора с развития событий, как в целом отделении, так и в палате, у постели, где лежал главный инспектор. К этой постели она теперь приближалась решительным шагом от своего наблюдательного пункта за столом, стоящим в нескольких метрах. Левой рукой она молниеносно сграбастала запрещенную бутылку с тумбочки, а ее немигающие глаза приковали к месту несчастного Льюиса.
– В этой больнице есть правила – висят снаружи перед входом в отделение. Так что буду рада, если вы будете соблюдать эти правила и заранее сообщать мне или дежурной, когда решите вновь прийти на свидание. Здесь жизненно важно сохранять определенный порядок; попытайтесь понять это! У вашего друга достаточно плохое состояние здоровья и мы делаем все возможное, чтобы его восстановить. Как мы сможем этого достичь, если вы будете приносить сюда вещи, которые, по вашему мнению, хороши для него, а на самом деле совсем ему не подходят? Я уверена, что вы меня понимаете.
Акцент у этой мрачной личности со сжатыми губами был мягким – шотландским; ее темно-синяя униформа – стянута ремнем с серебряной пряжкой. Льюис, к бледному лицу которого, наконец, прилила кровь, выглядел отчаянно пристыженным, а сестра повернулась… и исчезла. Даже Морс несколько мгновений имел необычно смущенный и притихший вид.
– Кто это? – спросил Льюис (во второй раз за этот вечер).
– Вы только что вошли в контакт со скорбной душой нашей старшей сестры по отделению, посвятившей себя лишенному юмора прилежанию,
– И то, что она сказала?..
Морс кивнул.
– Она, Льюис, старшая тут, как вы уже могли догадаться.
– Но это не значит, что надо быть такой резкой, ведь так?
– О, забудьте об этом! У нее, вероятно, проблемы в любовных отношениях или вроде того. Ничего удивительного, с таким-то лицом…
– Как ее зовут?
– Здесь ее зовут «Несси».
– Потому что родилась возле озера Лох-Несс?
– В озере, Льюис.
Оба рассмеялись, но, несмотря на это, инцидент был неприятен, и Льюису было особенно не легко стряхнуть воспоминания о нем. Еще пять минут он пытался расспрашивать Морса о других пациентах и Морс рассказал ему о последнем пути на рассвете бывшего офицера Индийского корпуса. Потом еще пять минут они обменивались репликами о полицейском участке в Кидлингтоне; о семье Льюиса; о далеко не светлых перспективах перед матчами «Оксфорд Юнайтед» в текущем первенстве по футболу. Но ничто не могло зачеркнуть тот факт, что «кошмарная сестра» (как называл ее Морс) бросила мрачную тень на вечерний визит и определенно омрачила настроение Льюиса. А сам Морс внезапно почувствовал жар и потливость и (да, это надо признать) легкую усталость от разговора.
– Ну, я лучше пойду, сэр.
– Что еще у вас в пакете?
– Ничего…
– Льюис! Мой желудок может предать меня в любой момент, но ничего подобного нельзя сказать о моих ушах, черт побери!
Для Льюиса темные тучи начали понемногу рассеиваться, и когда после продолжительного колебания он решил, что старшая таможенница на данный момент исчезла, то извлек небольшую плоскую бутылку, завернутую в тонкую шуршащую темно-синюю бумагу, очень похожую по цвету на униформу Несси.
– Только когда разрешат официально, – прошептал Льюис, всовывая воровато бутылку в руку Морса под одеялом.
– Не «Бэллс [2] » ли? – спросил Морс.
Льюис кивнул. Для обоих это был счастливый миг. В этот момент внимание всех привлек звонок, раздавшийся неизвестно откуда, и посетители начали прощаться, приготовившись к отъезду; некоторые с симптомами нежелания, но большинство – с признаками плохо скрываемого облегчения. Когда Льюис поднялся уходить, он снова порылся в пакете и извлек свой последний дар – книжку в мягкой обложке, озаглавленную «Синий билет», с вызывающим рисунком символично одетой мадамы на обложке.
2
Сорт дорогого виски.
– Я подумал… я подумал, что, может быть, вам будет приятно почитать что-нибудь легкое, сэр. Моя жена не знает…
– Надеюсь, что она никогда не ловила вас за чтением такого мусора, Льюис!
– Я еще не читал, сэр.
– Ладно, хотя бы заголовок короче того…
Льюис кивнул и двое приятелей счастливо засмеялись.
– Боюсь, что пора уходить, – улыбнулась им Прекрасная Фиона, а потом улыбнулась персонально Льюису (как ему показалось), для которого внезапно последняя туча исчезла из прогноза синоптиков. Что касается Морса, то он с удовольствием остался один, и когда палату покинул последний посетитель, больничная система бесшумно, неумолимо настроилась снова на лечение и заботу о больных.