Убийство на Васильевском острове
Шрифт:
– Да, меня зовут Степан, с кем имею дело?
– Надворный советник Фурсов, чиновник по поручениям при сыскной полиции. – представился Василий Васильевич. Брат убитой вздрогнул и втянул голову в плечи, сжав до белизны губы. – У меня есть несколько вопросов.
– Я слушаю, – голос звучал глухо и настороженно.
– Мне искренне жаль, что вас постигло нежданное горе, но приходится забыть об учтивости и доставить вам несколько неприятных минут.
– Неприятных? – Зло спросил юноша.
– Мне
– Да спрашивайте, наконец, – вспылил Степан.
– Что вы делали и где были сегодня утром?
– В гимназии, – быстро ответил побледневший брат убитой.
– К сожалению, меня там уверили, что Степана Петровича Жака до полудня никто не видел, за что он понесёт наказание.
– Я…
– Тем более, что есть свидетели, которые видели Степана Петровича Жака на чёрной лестнице, где проживает его мать Наталья Ивановна. Не поясните, господин Жак, сей факт? – Голос Фурсова звучал с металлическими нотками, указующими, что чиновник по поручениям сыскной полиции не потерпит никакой лжи.
Степан, словно проколотый воздушный шарик, обмяк, не зная куда деть непослушные руки.
– Когда мы, – начал он.
– С Иевлевым?
– Вы и это знаете?
– Продолжай.
– Когда мы вошли в комнату, Елена была мертва.
– Почему ты пришёл в квартиру?
– Чтобы взять денег и отдать долг чести.
При последнем слове Василий Васильевич криво улыбнулся.
– Долг чести?
– Я – дворянин и должен…
– Далее.
– Я хотел взять из хранящихся денег сто рублей, именно поэтому сбежал из учебного заведения.
– Долг Иевлеву?
– Да.
– Что было дальше?
– Увидели Елену в крови, испугались, тем более открылась входная дверь, мы через чёрную лестницу сбежали. Вот и всё?
– Пришли в квартиру каким путём?
– Тоже через чёрную.
– Никого там постороннего не встретили?
Степан покачал головой.
– Может быть, слышал шум, шаги?
– Нет, ничего.
– Так, Степан Петрович, вы говорите правду?
– Слово дворянина, – высокопарно произнёс юноша.
– Почему я должен, собственно, вам верить? – Рассуждал вслух сыскной агент, обращаясь то ли к себе, то ли Жаку, – может быть, это вы убили сестру, чтобы, как вы выражаетесь, сохранить честь дворянина?
– Я… вы… да я… вы всё неправильно… я никогда… – и заплакал.
– Если хочешь, – Фурсов процедил сквозь зубы, более не церемонясь с юношей, – чтобы настоящий убийца был пойман, вспоминай всё, даже самую малость. Что говорила тебе Елена, чем делилась, что её заботило? Всё, что ты в состоянии вспомнить.
Степан молчал, вздрагивали только плечи.
Иевлев подтвердил показания приятеля, и у Фурсова сложилось впечатление, что они не сговорились,
Фурсов не был раздосадован, расследование не всегда даёт результат в первый день порой приходиться ноги истоптать, кучу бумаги исписать, допросов провести великое множество, прежде чем следствие сдвинется с места.
Задребезжала некая мысль, но Василий Васильевич не сумел её схватить.
– Степан, ты сказал, что когда щёлкнул замок входной двери, вы с Иевлевым ретировались? Так?
– Так.
– Когда ты с приятелем пришёл, дверь была закрыта?
– Нет, она оказалась незапертой, и мне пришлось закрыть.
– И услышав щелчок, вы сбежали?
– Именно так.
– Вход со стороны чёрной лестницы был открыт?
– Да.
– Господин Богданов, Николай Павлович, вы проверяли, что находится в карманах Петрова?
– Да.
– Среди вещей были ключи?
– Возможно, – пожал плечами пристав, – надо посмотреть.
Подполковник приказал принести изъятое при задержании у Александра. Действительно, была и связка ключей.
– У вас всё описано?
– Конечно.
– Могу ли я взять, – Фурсов подбросил в руке ключи, – это для проверки одной теории.
– Василий Васильевич, но…
– Понимаю, всё верну.
– Тогда возьмите.
Один из ключей подошёл ко входной двери госпожи Жак. Теперь стало всё по своим местам.
– С вашего позволения, Николай Павлович, я могу ещё раз допросить Петрова.
– Допрашивайте, – усмехнулся пристав, – больше шума, чем был поднят Козловым, в прошлый раз уже не будет.
В камеру допросов ввели Александра. Теперь он выглядел не таким уставшим, на лице светилась самодовольная ухмылка, словно он свысока взирал на сыскного агента
– Как ваше самочувствие? – Спросил Фурсов.
– Вашими молитвами, – не сдержался и съязвил Петров, – как вы думаете, легко ли сидеть под замком?
– А ведь вы, Александр, едва не провели меня вокруг пальца.
– Не понимаю, – на лице задержанного появилось выражение удивления, хотя глаза смотрели холодно.
– Вас выдало это, – и сыскной агент бросил связку ключей на железный стол.
– Всё равно не понимаю
– Александр, можете отговариваться, молчать, отрицать, но я знаю, как всё было.