Убийство несолоно хлебавши

Тарелкина Арина

Однако отсутствие часов не помешало мне понять намек, и, потрепав Андрея еще раз по голове (ну не удержалась), я решительно направилась к выходу.

– Эй, – возглас Стаса догнал меня уже у двери, – а с ним что делать?

Даже не поворачивая головы, я поняла, о ком он.

– Черт, а ведь и правда! – Я досадливо поморщилась. – Кто-нибудь дозвонился Ольге?

– Нет, – мрачно покачал головой Ганин. – Телефон недоступен.

– Прекрасно, она… – начала было я, но вовремя спохватилась – от злой оценки девицу спасло присутствие ребенка. В конце концов, какая-никакая, а она ему мать. А о них, как о покойниках, либо хорошо, либо ничего. Однако ж эмоциями делу не поможешь.

Можно сколько угодно злиться на Ольшанскую, это не материализует ее на площадке и не телепортирует Андрея прямо в объятия родительницы.

Что до последнего, то тот, с ранних лет привыкший быть самостоятельным, на милость взрослых давно не рассчитывал, поэтому не стал дожидаться, пока те решат его судьбу, и предпочел взять ее в свои руки.

– Сам доберусь, – буркнул он, застегивая молнию курточки и надевая на одно плечо легкий спортивный рюкзак. – Ключи у меня есть, дорогу знаю.

– Я могу отвезти, – Стас откликнулся с таким энтузиазмом, что я поняла – он просто домой не рвется. И я его понимаю, ведь там вечно хнычущий ребенок и мать, которая явно не совсем в себе.

– Ну уж нет, – отозвалась я резко. – Никто никого никуда не повезет, и тем более никто никуда сам не поедет. Стас, отвезешь Андрея к нам, пусть с Нюткой повозится. Им обоим на пользу будет.

– Не хочу я… – попытался возразить мальчишка, но наткнулся на мой полный решимости взгляд.

– Это не обсуждается, – тоном, не терпящим возражений, произнесла я. – Ты едешь к нам. И точка! В конце концов, ты несовершеннолетний, и мы как взрослые несем за тебя ответственность. Кто-то же должен, – последняя фраза была лишней, но я не сдержалась.

Глава третья

Везет как утопленнику

Дом встретил неожиданной тишиной – явление в последнее время столь редкое, что я даже на секунду испугалась. Не люблю, когда что-то нарушает привычный ход вещей, пусть даже и не самый комфортный. Тревожное предчувствие сдавило грудь, но тут же отпустило – наверное, Нютка просто уснула, а ее родители на радостях задержали дыхание.

Я с наслаждением скинула туфли, нисколько не заботясь о том, чтобы убрать их в гардеробную, – слишком устала. Босыми ногами пошлепала на кухню – надо бы поискать тапочки, но не сейчас. Хлопнула в ладоши, включая свет, и вздрогнула, оглядывая «поле боя». Похоже, в мое отсутствие дом пережил набег орды. Может, поэтому так тихо? Домочадцев пленили? Надо бы проверить, но потом. Все потом. Сейчас мне нужен чай. Ароматный травяной чай с чабрецом и мятой. Найти бы только свободное место – всюду, куда ни глянь, стояли баночки, бутылочки, стерилизаторы (именно так – во множеством числе, и не спрашивайте почему). Алена даже молокоотсос умудрилась зачем-то притащить на кухню, да тут и оставить. Кое-как расчистив столешницу, отвоевав у детских товаров немного места, я поставила на него тяжелый глиняный заварочный чайник с коротким носиком. Нырнула в телефон, открыла программу и щелчком пальца по экрану запустила чайник – до чего техника дошла, мы теперь даже воду кипятим при помощи смартфона.

Потом я нехотя поднялась и пошла на террасу – туда, где на широком подоконнике с некоторых пор росли пряные (и не очень) травы. Их выращивание – мое новое увлечение. Началось все с микрозелени, но постепенно разрослось до всего подряд. Не умею вовремя остановиться, поэтому всерьез поглядываю на овощные культуры – когда-нибудь, уверена, и им найдется место в саду. Пока же я аккуратно срезала несколько веточек сидящих в горшках растений. Воздух тут же наполнился свежим ароматом «плачущей» эфирными маслами мяты. Я постояла немного, прикрыв глаза, наслаждаясь моментом. Провела рукой по бархатным листочкам,

покрытым нежно-зеленым пушком. Жизнь, ты прекрасна!

Вернувшись на кухню, я бережно уложила срезанные веточки и попыталась залить их водой. Именно попыталась – жидкость отказывалась литься через узкий носик – она то плевалась крупными каплями, то, фыркая, текла тонкой струйкой. О боже, опять. Ну сколько можно? Откинув крышку, заглянула внутрь, чтобы убедиться в своих подозрениях. Так и есть – Алена опять использовала чайник как стерилизатор (спрашивается, на кой тогда все эти приборы?). Ложкой я выловила соску, слила воду и налила новую – сама виновата: если в доме маленький ребенок и мать, которая от усталости немного не в себе, следует быть начеку.

– Привет!

А вот к этому сюрпризу я оказалась не готова. Вздрогнув, я пролила повторно нагретую воду мимо чайника. Похоже, насладиться ароматным чаем мне сегодня не судьба.

– Привет. – Я и не пыталась скрыть удивление. – Ты чего тут делаешь?

– Воды попить спустился. А что, нельзя? – Андрей (а это был он) ощетинился.

– Нет, конечно, можно, – я смягчила тон. – Просто… Впрочем, неважно. Ты голоден?

– Ну, так… – Мальчишка потупился.

– О господи, ну конечно! – Всплеснув руками, я метнулась к холодильнику. – Так, что у нас тут? Хм… Грудное молоко, – я провела пальцем по стройному ряду бутылочек. Похоже, Алене что-то известно о грядущем апокалипсисе, иначе зачем бы ей столько «заготовок»? С тех пор как родилась Нютка, ее мать только и делает, что кормит дочь и сцеживается, сцеживается и кормит. Если так и дальше пойдет, на год мы подарим девочке абонемент в спортзал и курс младенческой диеты. Интересно, такой вообще существует?

– Да уж, – протянула я задумчиво. – Может, просто закажем пиццу?

– А так можно? – Бесцветные, еле заметные брови Андрея взмыли вверх.

– Почему нет? – настала пора мне удивляться.

– Ну, не знаю, – протянул он, снова опуская глаза. – Ты же вроде этот… как его… шеф-повар?

– Кулинар, – подсказала я. – Да, ты прав. Не к лицу мне такое конечно, но… Ты же никому не расскажешь?

– Я?! – Мальчик принимал все за чистую монету. – Кому я могу рассказать? Если только маме. – При упоминании Ольги его взгляд потух и сам он будто скукожился.

– Она отзвонилась? – нарочито небрежным тоном поинтересовалась я, набирая номер любимой пиццерии.

– Нет, – Андрей отрицательно помотал головой. – Наверное, дела просто, – пояснил он, немного помолчав. – С ней часто такое бывает.

– Да? – Я подняла вверх указательный палец, призывая мальчишку к тишине. – Будьте добры, нам… Ой, – зажав динамик рукой и слегка отстранив от себя трубку, обратилась я к мальчику, – тебе какую?

– Четыре сыра, – отозвался тот.

– Нам, пожалуйста, одну большую «Четыре сыра», одну «Пепперони» и одну «Маргариту». Гулять так гулять! – Я весело подмигнула Андрею. – Напитки? Нет, спасибо, впрочем… Ты что-нибудь будешь пить?

– Колу.

Я поморщилась.

– А тебе можно? Мама точно разрешает?

– Мама? – Глаза мальчика округлились от удивления. – Мама мне все разрешает. В смысле есть.

«Да, это на нее похоже», – подумала я, а вслух произнесла:

– И большую колу, пожалуйста.

Чуть позже, когда мы, ежесекундно облизывая жирные пальцы, поглощали горячую, невероятно вкусную пиццу, запивая ее жутко вредным, приторно-сладким газированным напитком, я снова поймала себя на ощущении безмерного, безграничного счастья – чувства, которое в последнее время почти меня не покидает. «А жизнь-то, кажется, налаживается», – подумала я, наблюдая, как тонкая нить расплавленного сыра свисает с куска в руках Андрея.